Богоматерь лесов - Дэвид Гутерсон

Отец Коллинз вспомнил объявление о работе, которое попалось ему на глаза год назад в «Национальном католическом вестнике»: «Должность приходского священника в Эквадоре, рыбацкий поселок на море». Звучит заманчиво. Весьма заманчиво. Тихая, спокойная жизнь.

— На самом деле тоска там смертная, — сказала Кэролин и почесала шею пилкой. — Всю зиму я была как на иголках. Постоянно звонила адвокату, узнавала, не выдвинуто ли против меня обвинение, и — будем считать, что сейчас я на исповеди, — выпила несколько тысяч «Маргарит».

— Не слишком полезно для здоровья.

— Еще я спала с кем попало.

Священник сделал вид, что затыкает уши.

— И частенько была под кайфом.

— Должно быть, на душе у вас пусто и тоскливо, — сказал священник.

— Но обвинений против меня так и не выдвинули, — подмигнув, сказала Кэролин. — Оказывается, исповедаться — приятная штука, — добавила она. — Я еще не рассказала вам про липосакцию, отец. В Энсенаде я нашла одного парня, который согласился заняться моими бедрами. После этого меня страшно разнесло. Наверное, жир просто перебирается с места на место. Не операция, а грабеж.

Она открыла сумочку и убрала пилку.

— Это весьма прискорбно, — сказал священник.

— Да, и еще кое-что, — сказала Кэролин. — Недавно я немного пошарила в Интернете. Решила провести небольшое исследование.

Она вытащила из сумочки упаковку от таблеток. Было видно, что фольга надорвана, а ячейки пусты.

— Я нашла это у себя в машине, — сказала она. — Под сиденьем, когда делала уборку. Наверное, это можно считать реликвией. Это от таблеток, которые принимала Энн.

Он взял у нее пустую упаковку. Он узнал ее.

— Вы приехали, чтобы отдать это мне? — сказал он. — Так вот что привело вас сюда сегодня!

— В общем да, — сказала Кэролин.

Она села поудобнее и облокотилась на ручку.

— У Энн была ужасная аллергия, — сказала она. — Пылевые клещи и плесень доводили ее до безумия. Чтобы справиться с аллергией, она принимала фенатол в лошадиных дозах, куда больше, чем прописывает врач. Наверное, вы это помните. Она ела эти таблетки просто горстями. И вы знаете, что я выяснила про фенатол, отец? Какое действие он оказывает в больших дозах? У него есть уйма побочных эффектов, которые во многом объясняют случившееся. То, что происходило с Энн из Орегона, с нашей Энн, святой великомученицей и духовидицей. Я имею в виду дрожащие руки, мышечные спазмы, припадки и главное — галлюцинации. Когда человек видит то, чего на самом деле не существует. Например, Матерь Божию. Вы понимаете, что я хочу сказать? Дева Мария была результатом передозировки фенатола. Вот что стоит за этим спектаклем на несколько миллионов долларов. Вот чем вы командуете, отец. Это был всего лишь улет от изрядной дозы фенатола.

— Возможно, так оно и было, — ответил священник. — Именно на это делал упор отец Батлер — помните отца Батлера? Год назад, после того как было проведено вскрытие.

— Вот как, — сказала Кэролин, — значит, я просто идиотка.

— К тому же — раз уж речь зашла о вскрытии — вам следовало бы знать еще кое-что. Оно показало, что мозг Энн был полностью разрушен. Нечто похожее происходит с белком яйца, который сворачивается при высокой температуре. Именно это и стало причиной смерти, и перцовый аэрозоль тут совершенно ни при чем. — Священник сложил руки на коленях. — У Энн был сильный жар, и ее мозг не выдержал. Он сварился, как яйцо. Возможно, сказалось и побочное действие фенатола. А может, это тоже перст Божий. Как бы вы не интерпретировали это выражение. Как бы вы не понимали Бога, Кэролин. Поскольку по плодам ее узнаем ее.

— Так значит, «Радуйся, Мария…», отец?

— Едва ли цинизм вас украшает.

— Чем богата, — сказала Кэролин.

Церковь Матери Божией Лесной была освящена в тридцать третье рядовое воскресенье — землю уже покрывало темное месиво гниющих листьев. Процессия началась в полдень, толпу паломников, которых было не меньше, чем деревьев в лесу, окутывала серая дымка. Во время процессии пошел дождь, и его капли заставляли вздрагивать листья кислицы и стекали по алебастровым статуям Девы Марии, святой Бернадетты и святой великомученицы Екатерины. Темная, покрытая рябью вода в пруду пахла перегноем. Крест, который несли во главе процессии, влажно блестел от дождя. Реликварий пришлось укрыть специальным покровом. Некоторые паломники пытались зажечь свечи, но они тут же гасли. Идущие пели «Хвалите Бога во святыне Его» и «Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный!». Лес приглушал их голоса, и мелодия слабела и терялась в ветвях деревьев. Перед входом в церковь толпа дружно остановилась и застыла в замешательстве. Почти никто не представлял, что делается впереди. Некоторым вскоре удалось войти внутрь, но подавляющее большинство осталось стоять под ливнем и поеживалось в ожидании, кутаясь в плащи. Среди них была сутулая вдова, которая читала епископа Беркли и Фому Аквинского. «Вело нас по свету в Смерть или в Рождение?» — думала она. Все было не таким, как казалось.

Хотя министранты заблаговременно установили шестнадцать репродукторов, трансляцию богослужения заглушали неумолчные шипение и потрескивание. Паломники услышали, что внутри отец Батлер благословил святую воду, и представили, как он кропит ею стены церкви, а заодно и без того вымокших прихожан. Потом все запели: «И вот, вода течет…» Дождь усилился, а вместе с ним и радиопомехи. Из-за ливня было почти невозможно разобрать ход литургии. Однако паломники стойко перенесли и эту превратность судьбы. Кое-кто подумывал вернуться к своей машине, но по большей части люди чувствовали себя заложниками обстоятельств и решили выдержать посланное им испытание. Никто не желал признаться в своей суетности. Тем временем непогода превратилась в настоящую бурю. Дождь хлестал беспощадно. Из-за холмов доносились раскаты грома, глохнущие в пелене облаков. Начался настоящий потоп. Машины на дорогах были похожи на корабли, бороздящие грязные, бурные потоки. Появилось несколько сообщений об авариях на автотрассах, а на западной окраине Норт-Форка ребенок чуть не утонул в водосточной канаве.

Что оставалось делать паломникам? Кажется, внутри происходила закладка мощей в ковчег, но никто не знал точно. Потом помазание алтаря и стен храма святым миром. От нечего делать паломники перешептывались и отпускали разного рода шуточки, порой весьма сомнительного свойства. Надо же было как-то скоротать время. Они то и дело без надежды поглядывали на небо. Судя по всему, дождь и не думал прекращаться. Изменить что-либо было не в их силах. Господь решил, что этот день должен быть дождливым. И они продолжали страдать и молить Матерь Божию: «К Тебе взываем в изгнании, чада Евы. К Тебе воздыхаем, стеная и плача в этой долине слез».