Лабиринт отражений - Сергей Лукьяненко

Его ладонь тянется ко мне. А я молчу, я не в силах еёпожать.

Кем бы он ни был, Неудачник, он старался помочь мне.

Он был — и есть — лучше, чем многие настоящие люди.

— Я не могу принять ваше предложение, Вилли, — говорю я. —Извините. Возможно, вы правы. Но я не вправе решать.

— А кто вправе, Стрелок? — тихо спрашивает Гильермо.

— Только он сам. Неудачник. Он не хочет ничего говорить. Онназвался чужим, гостем, который устал от одиночества — и хочет теперь уйти. Этоего право. Это его решение. Он никому не причинил зла, он просто заблудился внашем нелепом мире. Я помог ему выйти. Показал… надеюсь… что глубина несводится к кровавым схваткам. Если этого мало — что ж. Пусть он уходит. В свойпараллельный мир, или к далёким звёздам. Он свободен, так же как мы.

Гильермо словно осунулся. Смотрит на меня, тоскливо иустало. Наверное, он сказал правду. И вряд ли он хочет Неудачнику зла. Просторазница в подходах.

— И вы позволите ему уйти, Стрелок? — спрашивает он. — Тайнаисчезнет надолго, или навсегда… никто не узнает, кем был Неудачник?

— Свобода, Вилли.

— Вы, русские, всегда ставили государство, общество, надчеловеком, — говорит Гильермо. — Это неправильный подход, да, но ведь вы —русский!

— Я гражданин Диптауна. В глубине нет границ, Вилли.

Гильермо кивает, медленно, неуклюже, встаёт. Смотрит наподжидающее такси. Там, наверняка, несколько боевиков «Аль-Кабара». Может быть,мои друзья Анатоль и Дик…

— Неудачник хоть что-то дал вам, вам лично, Стрелок? —спрашивает Вилли.

— Наверное.

— Я могу узнать, или увидеть? — с неожиданной робостьюинтересуется он.

Смотрю на него, потом наклоняюсь над воронкой в асфальте.

Два с лишним часа назад здесь погиб дайвер-оборотень, мойнечастый напарник, Ромка. Я не видел, как это было, но могу представить.

Пламя окутывает волчье тело — это значит, что вирус ЧеловекаБез Лица проник на Ромкин компьютер. Винчестер его машины дёргается, стираяинформацию и портя служебные программы, рвётся связь, Ромка выпадает изглубины, из своей отчаянной и безнадёжной схватки.

Я чувствую запах горелой шерсти, вижу бледный огонь, телоскручивает судорога…

И я исчезаю, проваливаюсь в нарисованный асфальт, в давнозатянувшийся канал связи.

Полёт.

Россыпь искр пронзает тело.

Спиральные молнии хлещут в лицо.

Я чувствую боль, и первый раз в виртуальности понимаю — онане придумана. Это слабый отголосок той боли, что терзает моё тело в настоящеммире. Я делаю то, что не может, не должен делать человек. Общаюсь скомпьютерами напрямую. Иду сквозь сеть, вытягивая информацию из давноотработавших программ.

Больно, трудно, но надо терпеть.

Кажется, я издаю стон. Вскрикиваю, прикладывая ко лбунесуществующие руки. В глаза вбиты раскалённые гвозди, кожу трут наждаком.

Это расплата за невозможное…

Когда я прихожу в себя — передо мной дверь. Я валяюсь вкоридоре, длинном и унылом, куда выходит сотня таких дверей. Одна из гостиницвиртуальности?

Боль ещё не утихла, но стала слабее, бережнее. Можноподняться с пола — очень осторожно. Прислониться лбом к холодному дереву двери.

Так ты тоже приходишь в виртуальность с разовых адресов,Ромка?

Я толкаю дверь, даже не допуская мысли, что она может бытьзаперта, и вваливаюсь в комнату. На стенах — портреты полуодетых красавиц, устены — столик, заставленный напитками. Странно как-то всё выглядит… Спиной комне сидит незнакомый мужчина, колотит по клавиатуре компьютера, фальшивомурлыкая какой-то мотивчик. Под рукой — полупустая бутылка джина и пепельница ссигарными окурками. Мужчина как раз дохлебывает стакан дешёвого «Хогарта».

— Привет, Ромка! — бормочу я, хватаясь за стену.Обернувшийся мужчина растерянно смотрит на меня, потом вскакивает, подхватываетпод руки и тащит к креслу.

Теперь можно забыться…

Ромка подносит мне ко рту полный стакан джина, и запахможжевельника окончательно приводит меня в чувство.

— Убери… стошнит… — я отпихиваю его руку.

— Лёнька, ты? — недоверчиво спрашивает дайвер.

— Я…

— Да выпей, легче станет!

— Алкаш, — шепчу я то, что никогда не решался ему сказать. —Это ты можешь чистый джин хлебать…

— Тоника добавить? — догадывается Ромка. — А мне и такничего…

Он выплёскивает большую часть стакана на пол, доливаеттоником, и вновь протягивает мне. На этот раз я не отказываюсь, пью, чувствуя,как разливается по телу блаженное отупение.

— Как ты вошёл? — спрашивает Ромка. — Дверь ведь закрытабыла!

Слишком трудно объяснить, почему мне больше не мешаютзакрытые двери. Отмахиваюсь и досасываю напиток.

— А как ты меня нашёл?

— Вот… ухитрился… — неопределённо отвечаю я. Но Ромка,похоже, слишком обрадован моим появлением, чтобы допытываться.

— Ты успел уйти от того гада? — спрашивает он.

— Да…

— Вот сволочь, — ругается Ромка. — Он меня загрузилкапитально!

— Как ты выполз?

— Вирус был чистый. Завесил мне машину, но послеперезагрузки сдох. Всё в пределах конвенции… но круто, чёрт! — Ромкапринуждённо хохочет. — Ну и врагов ты заимел, Лёня!

— Завидно?

— Ага! — искренне признается Ромка. — Я боялся, что вы неуспеете уйти…

— Успели.

— Роскошная у тебя подружка, — подмигивает Ромка.

Киваю, озираясь уже более внимательно.

И впрямь у Ромки странное жилище. Все эти красотки настенах… обилие спиртного и сигар на столике, на кровати валяется пара свежихномеров «Плейбоя» и молодёжная газетка о поп-музыке…

Ромка отводит взгляд.

— Я тебя не сильно отвлекаю? — спрашиваю я.

Оборотень косится на включённый компьютер, на экранекоторого — строчки простенькой программы…

— Да нет… я к контрольной готовлюсь… ерунда.

— Какой контрольной?

— По информатике.

— Тебе сколько лет, Ромка? — спрашиваю я, прозревая.