Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Лина Уайт

– Что это с ней?

– Не глупите, – презрительно гавкнула сестра Баркер. – Разве не видно? Она пьяна, как сапожник!

Элен была потрясена, однако слова сестры Баркер возымели на нее благотворное действие: в голове словно что-то взорвалось, уничтожив пыльную паутину подозрений.

Заговор тут ни при чем. Миссис Оутс всего-навсего не устояла перед соблазном.

– Но как же она достала бренди? – удивилась Элен. – В таком состоянии она не могла влезть на шкаф!

Сестра Баркер пододвинула к кухонному шкафу крепкий табурет, встала на него, вытянула руку и без труда сняла бутылку с верхней полки.

– Не все такие коротышки, как вы, – заметила она. – Миссис Оутс ниже меня ростом, но руки у нее длинные, как у гориллы.

Элен прикусила губу, осознав, как легко ее одурачили.

– Наверное, вы меня сочтете дурой, – сказала она, – но я ей поверила. Как бы там ни было, бренди она не пила: бутылка наполовину полная, как и раньше.

Сестра Баркер презрительно фыркнула, откупорила бутылку, понюхала пробку и стряхнула несколько капель на тыльную сторону кисти.

– Вода, – заключила она.

Элен укоризненно посмотрела на сладко спавшую миссис Оутс.

– Что нам с ней делать?

– Оставить здесь – да и все.

– Может, повязать ей голову бинтом с водой и уксусом? – предложила Элен. – Кажется, ей очень жарко и тяжело.

– Вот еще, – отрезала сестра Баркер. – Она нас подвела – нечего с ней возиться. Приготовьте что-нибудь поесть. Я не ужинала, умираю с голоду. Поднимайтесь с подносом в мою комнату, там поедим.

Хотя эти слова сулили новую дружбу, Элен почувствовала себя девочкой на побегушках.

– Что вам принести? – с готовностью спросила она.

– Мясную нарезку, картофель, соленья и сыр. Не тратьте время на сандвичи. Заварите крепкий чай: нам нельзя спать.

– Вы серьезно думаете, что нам грозит опасность? – растерянно спросила Элен.

Сестра Баркер в упор посмотрела на нее.

– Как же мне с вами «повезло». Вы глупая, а глупый человек в два раза опаснее, чем мошенник. Считать умеете?

– Разумеется.

– Тогда вот условия задачи: во время ужина в доме было девять человек. Сейчас осталось всего двое. Скольких не стало?

– Семерых! – Элен с ужасом осознала, как поредели их ряды.

Сиделка мрачно облизнулась.

– Вы понимаете, что это значит? – спросила она. – Он уже совсем близко.

Пусть сестра Баркер просто над ней издевалась, сердце у Элен невольно ушло в пятки, когда та вышла из комнаты. Лучше уж такая компания, чем вовсе никакой. Удары, валившиеся на Элен один за другим, настолько подорвали ее сопротивление, что она уже боялась оставаться в одиночестве. Сердце мучительно замирало от каждого удара ставен в коридоре. Буря здесь, внизу, была не так слышна, зато сад стал ближе. Элен вспомнила, как метались за окном ветви кустарника, как качались щупальца подлеска, словно водоросли под водой.

«А вдруг я не заметила какой-нибудь тайный ход? – подумала она. – Кто угодно может прятаться между двумя лестницами или в одной из пустых комнат!»

Единственное, чего ей хотелось в тот момент, – как можно скорее подняться наверх. Пока закипала вода, она могла бы сделать себе сандвичи, но аппетит куда-то пропал.

Она наскоро собрала поднос и вернулась в комнату отдыха – проверить чайник. Между тем у нее в голове, подобно нестройным звукам старой шарманки, ворочались бессвязные мысли.

«Мисс Уоррен, наверное, рада, что оказалась взаперти. Если бы не моя забывчивость, ничего бы этого не случилось. Она неспроста привела ту поговорку о поступках и характере: это все я виновата. Ответственность лежит только на мне. И ни на ком другом».

Элен осталась довольна объяснением, но испугалась возникшего следом вопроса. Было ли в этой цепи некое невидимое звено, форсировавшее взаимодействие персонажей?

Рассеянная и импульсивная Элен, эгоистичная мисс Уоррен и падкая на спиртное миссис Оутс – каждая действовала согласно своему характеру. Но теперь расстановка фигур на доске поменялась, словно они были пешками в чьей-то игре. Не важно, какими соображениями они руководствовались, главное, что их переставил невидимый игрок.

Чайник запыхтел, крышка приподнялась от пара, и наружу выплеснулось немного воды. Элен спешно заварила чай и бочком пошла наверх, то и дело с опаской озираясь по сторонам. Очутившись в коридоре, она спиной закрыла за собой дверь.

В Синей комнате Элен прошла мимо спящей старухи, стараясь не звенеть чашками. Сестра Баркер была в гардеробной и прикуривала очередную сигарету. Когда Элен поставила поднос, сиделка недовольно заворчала:

– Я чуть пальцы не сломала, пытаясь повернуть этот ключ! – Она кивнула в сторону второй двери, ведущей в комнату профессора. – Ужасная каморка. Да еще и соседствует с мужской спальней!

– Раньше здесь была гардеробная, – объяснила Элен. – К тому же профессор не такой. Сегодня он точно не нанесет вам визит.

Она отвернулась, пряча усмешку. Инцидент ее не только насмешил, но и обнадежил, потому что решительно опроверг подозрения миссис Оутс: пальцы у сестры Баркер были не такие уж и сильные.

– Может, откроем дверь? Вдруг леди Уоррен вас позовет.

– Не позовет, – буркнула сестра Баркер. – Я ее усмирила.

– Вы хотите сказать, что подмешали ей снотворное? Как младенцам?

– Именно. Старый что малый.

– По-моему, это чересчур.

Сестра Баркер, ворча, налила себе чашку чая и добавила в нее несколько капель бренди. Элен в изумлении наблюдала, как сиделка накладывает целую тарелку картофеля, мяса и солений. «Вот это я понимаю, мужской аппетит!» Сестра Баркер принялась уплетать ужин. Алкоголь слегка приподнял ей настроение, и она протянула Элен бутылку.

– Капнуть вам в чай?

– Спасибо, не надо.

– Зря, скоро сами попросите. Этот малый уже вкусил крови. Вспомните-ка: миссис Оутс хотела во что бы то ни стало прикончить бутылку. Так и он. Словно голодный тигр, перед которым разложили сырое мясо.

Элен, не доев, отложила кусочек сыра.

– Сестра, – заговорила она, – почему вы меня так не любите?

– А вы мне кое-кого напоминаете, – ответила сестра Баркер. – Она была точно такая: коротышка и вертихвостка. Тоже кудрявая, как кукла, только блондинка.

Врожденное любопытство не изменило Элен.

– И почему вы не ладили с этой ужасной блондинкой? – спросила она.

– Из-за мужчины, – ответила сестра Баркер. – Я тогда проходила практику. Он был врач, очень умный, но уж такой маленький… Я могла бы положить его себе на колени и отшлепать.