Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Лина Уайт

– Обо мне?

Элен заметила, что сестра Баркер изменилась в голосе.

С замиранием сердца девушка прислушалась к ее словам.

– Что вы сказали? Понятно. Что-то еще? Неслыханная наглость. А кто звонил? Девичий голос? Во сколько? Вспомните, пожалуйста, я узнаю, кому этот голос принадлежит. Точно? Тогда я знаю, что это за девушка, потому что другая в это время ушла. Не берите в голову. Вы правильно сделали, что сообщили мне. Всего доброго!

Сестра Баркер повесила трубку и уставилась на Элен.

– Вам нужны доказательства? – спросила она. – Так вот они. Неопровержимые. Вы лгунья и шпионка. Я теперь палец о палец не ударю, чтобы вам помочь.

Элен открыла рот и хотела объясниться, но не смогла вымолвить ни слова: у нее будто отнялся язык. Единственное, на что она была способна в тот миг, – осознать, что защитить ее больше некому, а на улице в дождливой темноте бродит неизвестный.

Он все еще ходил вокруг дома. Тонкие, как проволока, ветви хлестали его по лицу, но он продолжал заглядывать в низкие окошки подвала.

Вдруг ему показалось, что он нащупал слабое место – ставни поддались напору, он протиснул нож в отверстие между ними, распорол временный затвор в виде крючка и веревки, но тут же натолкнулся на внутренние ставни.

Дом был вооружен до зубов, наглухо закрыт и неприступен, как бронированный автомобиль.

Доктор Пэрри с удовлетворением отметил бы, что к его рекомендациям прислушались: он советовал принять самые строгие меры предосторожности. Однако, подняв взгляд на пустые стены и тщетно ища свет в окнах наверху, он поежился.

Хотя врач и любил уединение, ему никогда не нравился этот окруженный деревьями, отрезанный от внешнего мира особняк.

От природы наделенный хорошей интуицией (на которую часто оказывали влияние личные симпатии и антипатии), он всегда признавал в себе некую суеверную жилку – и боролся с ней. Вот и сейчас викторианский дом с высокими дымовыми трубами, словно бы подпиравшими тучи, нагнал на него страху.

Внезапно ему пришло в голову, как установить связь с Элен. Он чиркнул зажигалкой и стал рыться в карманах. Найдя старый конверт, он с трудом нацарапал на нем послание, сунул его в щель для писем и, как обычно делают почтальоны, дважды постучал в дверь.

«Это поднимет ее на ноги быстрее, чем динамит», – подумал он, отходя на подъездную дорогу, чтобы видеть дом целиком.

Минуты шли, но ни в одном из верхних окон не загорелся свет. Доктор Пэрри забеспокоился. Странно, что любопытная Элен не отреагировала на его послание. Он помнил, как девушка взмывала вверх по лестнице: она в мгновение ока могла подняться на третий этаж, даже если последовала его совету и спит в подвале.

Вскоре он устал стоять под дождем – в конце концов, он же не дерево! Было очевидно, что с наступлением темноты «Вершина», как и подобает почтенной вдове, не станет отвечать на непонятный стук в дверь.

Доктор Пэрри уже хотел отвернуться и уйти, но тут в спальне на третьем этаже загорелся свет: ставни не были закрыты, и он пробивался сквозь легкие бирюзовые шторы.

Лицо врача просияло. Только сейчас, предвкушая новый разговор с Элен, он осознал, насколько сильны его чувства к ней. Тепло поднялось от его сердца к губам, и они вспыхнули улыбкой. В следующий миг доктора Пэрри, поддавшегося любовному восторгу, постигло страшное разочарование. Холодный пот прошиб его насквозь: за просвечивающей шторой кралась черная тень.

То была тень мужчины.

За окном бушевала стихия, а в стенах дома кипели страсти. Напуганная сумрачным, набрякшим лицом сестры Баркер, Элен предприняла отчаянную попытку с ней помириться:

– Ну как же вы не понимаете? – взмолилась она. – Это убийство всем нервы вымотало. Да, не буду скрывать, я в самом деле захотела убедиться, что нам не подменили сиделку, – и тем самым положить конец недоразумениям. Миссис Оутс была уверена, что вы самозванка.

Это объяснение еще больше распалило сестру Баркер. За внешним величием скрывалась мелочная душа, которая болезненно реагировала на любые мнения окружающих и посторонних людей о ее персоне.

– Вы пытались втереться в мое доверие! – взбеленилась сестра Баркер. – Вызвали меня на откровенный разговор, а сами после этого позвонили в дом престарелых. Мерзкий приемчик.

– Нет! – воскликнула Элен. – Я звонила до того, как мы с вами разговорились.

– Неправда. Я видела вас у телефона.

– Знаю, что видели, но тогда я звонила доктору Пэрри.

Сиделка скривилась. Она знала, что ее молчание – худшее наказание для девушки, которая сейчас боялась любой неопределенности.

Затаив дыхание, Элен ждала новых нападок от сестры Баркер. Внезапный глухой удар заставил девушку содрогнуться.

Она сразу подумала о профессоре. Ничего не зная о действии лекарств, она все еще надеялась, что он вовремя очнется и возьмет происходящее в свои руки. Но сестра Баркер развеяла ее иллюзии, рявкнув:

– Идите посмотрите, может, старуха упала с кровати.

Элен обрадовалась, что может принести пользу, и послушно побежала на второй этаж. На лестничной площадке она резко остановила свой полет и неслышно прошла к Синей комнате.

Леди Уоррен, как и прежде, возлежала на большой кровати. Она спала с открытым ртом и вполне натурально храпела.

Элен огляделась по сторонам и заметила, что пламя в камине почти потухло. Вываливая из ведра снежки-уголья, она настолько увлеклась этим занятием, что не расслышала, как доктор Пэрри дважды постучал в парадную дверь.

А сестра Баркер от неожиданности вздрогнула. Она подозрительно осмотрелась, открыла распашные двери и вышла в прихожую.

Ее взгляд тут же привлекло что-то белое в прозрачном почтовом ящике. Она вынула записку и, прищурившись, прочитала. Послание было нацарапано на обороте конверта, адресованного «доктору Пэрри», и подписано инициалами Д.П.

Сердце сестры Баркер сжалось от зависти: выходит, чутье не обмануло Элен. Пока они боролись, за дверью действительно стоял доктор Пэрри, полный решимости и желания помочь.

– Как же она догадалась?! – пробормотала сиделка.

То, что Элен не заблудилась в лабиринте любви, осталось загадкой для неудачливой женщины, которая всю жизнь искала способ раскрыть его тайны. Всего один раз она осмелилась проложить дорогу по запутанным ходам, но так и не дошла до конца лабиринта.

А Элен знала, как завоевать сердце мужчины и как призвать его на помощь – чтобы на закате тяжелого дня он из-за нее не смог сомкнуть глаз.

Сестра Баркер по достоинству оценила принесенную врачом жертву. Глаза ее превратились в кремень, когда она прочитала записку, явно адресованную Элен:

Захотел самолично убедиться, что все в порядке, вот и приехал. Стучался как сумасшедший. Глухо! Когда получите записку, откройте окно в своей спальне и выгляните на улицу; я крикну, и вы убедитесь, что это действительно я. Только, ради бога, впустите меня в дом. Я потом сам объяснюсь с профессором.