Россия в годы Первой мировой войны. Экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Ю. Петров

В еще худшем положении оказалось животноводство, неразрывно связанное с земледелием. Упрощение зернового хозяйства, в том числе уменьшение удобряемых земель, не способствовало и животноводству. Работа земств по организации выставок, содержанию опытных и селекционных хозяйств, борьбе с эпизоотиями и др. уступала первоочередным — продовольственным заготовкам. Поголовье рабочего скота, прежде всего лошадей, как уже отмечалось, упало повсеместно.

Перепись 1916 г. зафиксировала рост поголовья, но за счет отдаленных от театра военных действий районов. Общая цифра по России составляла 201,8 млн. гол. скота, из них в европейской части — 68,6%, Сибири и Степном крае — 21,9%, на Кавказе — 9,5% (перепись не охватила Среднюю Азию). Большая часть скота, особенно на окраинах, принадлежала крестьянам. Объемы перевозок, перегонов скота непредвиденно выросли. Реквизиции в близких к фронтам районах товарного производства мясо-молочной ориентации (Литва, Прибалтика) были наибольшими: фактически перспективные животноводческие хозяйства приносились в жертву текущим продовольственным потребностям армии. Доставка скота и мяса из отдаленных районов была сложным делом. Перемещение животных требовало перевозки кормов, в случае транспортировки готовой продукции — холодильников и морозильных камер.

Эти перемены в сельском хозяйстве происходили одновременно, хотя у каждой был свой временной лаг для проявления негативных последствий. Разворачиваясь во времени и в региональном пространстве, они способствовали глубокой перестройке хозяйственной системы и структуры сельского хозяйства в целом.

Сельское хозяйство вплетено в систему общих экономических отношений прежде всего через торговлю. Длинный путь товара от производителя к потребителю увлекал в свой нескончаемый круговорот многочисленных участников. Сельскохозяйственный производитель — помещик или крестьянин был участником лишь первого звена. Трансформацию рыночных отношений в условиях войны современные исследователи рассматривают в контексте государственного влияния на хлебные заготовки (твердые цены) и продовольственного положения, оценивают стратегии поведения отдельных предпринимательских структур.

Накануне войны торговля сельскохозяйственными продуктами переживала процесс сложной и многогранной перестройки. Технология торговли усложнялась: строились современные государственные и частные элеваторы, в том числе плавучие, совершенствовалась портовая и железнодорожная экспортная инфраструктура. Экономические перемены были связаны с притоком в торговый сектор крупного капитала — отечественного и иностранного. Формы проникновения их в торговлю определяли банки, крупные частные компании, такие как российская фирма Стахеевых, вошедшая в соглашение с Русско-Азиатским банком, или французская экспортная фирма Луи Дрейфуса. При этом мелкие скупщики и многочисленные посредники находили в торговле собственную рыночную нишу. Изменения в организации торговли связаны с развитием бирж, комиссионерских агентств, кооперативов и других возникавших организаций. Сами участники торговли называли все эти перемены «торговой революцией», пик которой пришелся на 1910-е гг. Разные практики торговли — от простых и традиционных оптово-закупочных до современных, с участием крупного бизнеса (российского и иностранного) и многочисленных посредников создавали пеструю картину аграрного российского рынка.

Основу сельскохозяйственного рынка Российской империи составлял хлеб (товарное зерно). До войны на рынке (внешнем и внутреннем) продавалось, по разным подсчетам, от 26 до 33% собранного урожая (в конце XIX в. — около 18–20%), что составляло примерно 21 млн. тонн зерна (1317 млн. пудов). Движение товарного зерна шло из производящих в потребляющие губернии. В мирное время товарная масса зерна, преимущественно в осенне-зимний период, перемещалась из восточных территорий (Заволжье, Приуралье, Западная Сибирь) в центральные регионы для снабжения городского населения. Второе направление выстраивалось в сторону северо-западных губерний и портов Балтийского моря. Третий поток шел к южным, экспортным портам, вовлекая в свое движение хлеба Ставрополья, Волго-Донского района, частично Украины.

С началом войны этот сложный механизм начал меняться. Прекращение экспорта сельскохозяйственной продукции повлекло за собой переориентацию товарных потоков. Прежние пункты назначения утрачивали свое первенство в торговой иерархии. Хлеботорговые и хлебозалоговые операции крупных агентов рынка, Государственного и коммерческих банков, экспортных российских и зарубежных хлеботорговых компаний сократились. На внутреннем рынке хлебозаготовительное дело оказалось в руках представителей государственных и общественных структур, наладить координацию между которыми было непросто.

Своеобразным маркером товарообмена были цены. Влияние правительственных мер на цены подробно освещено в работах Н.Д. Кондратьева и Т.М. Китаниной, ситуация в отдельных губерниях — в работах современных российских исследователей. При этом следует отметить, что исследователи традиционно рассматривают цены на зерно местные (цены вольного рынка) и твердые (установленные для закупок зерна и муки для армии). Не исследован пока рынок муки, нет раздельного анализа цен оптовых и розничных и др.

Историками отмечено, что запретительные меры сами по себе вызвали ажиотажный спрос на сельскохозяйственную продукцию и способствовали нарастанию паники. Главным сигналом нарушения рыночного равновесия стала рассогласованность в ценовых колебаниях. Примерно 15–18 предвоенных лет (1895–1913 гг.) мировые и российские цены на зерно и мясо повышались, в среднем на 2–2,5% в год. Это создавало у производителей, оптовых покупателей сельскохозяйственной продукции настроения определенной стабильности и уверенности. Война изменила их уровень. Скачки цен становились непредсказуемыми. Осенью 1914 г., когда экспорт зерна была запрещен, оптовые хлебные цены сильно упали (см. табл. 5).

Таблица 5.

Средние показатели осенних местных цен на яровую пшеницу и рожь в 1914–1917 гг. по районам России (коп. за пуд).

Район Средняя цена в 1909–1913 гг. 1914 г. 1915 г. 1916 г. 1917 г. Яровая пшеница Черноземная полоса Центральный земледельческий 98 101 98 232 817 Средневолжский 97 99 137 252 141 Нижневолжский 96 81 113 232 923 Новороссийский 95 86 110 196 786 Юго-западный 93 97 123 214 921 Mалороссийский 93 97 123 214 973 По черноземной полосе 93 87 123 214 973 Нечерноземная полоса Промышленный район 117 136 206 168 2702 Белорусский 96 101 183 298 2705 Литовский 97 114 — — — Приозерный — 139 238 355 2497 Приуральский 100 98 129 275 1663 Прибалтийский 108 131 216 252 1043 Северный 110 125 198 288 2009 Привисленский — 130 — — — Кавказ 108 107 182 205 1274 Сибирь и Средняя Азия — — — — — По нечерноземной полосе 94 74 121 242 1455 Рожь Черноземная полоса Центральный земледельческий 75 89 116 168 914 Средневолжский 74 82 112 174 1270 Нижневолжский 72 70 86 162 675 Новороссийский 74 71 88 151 579 Юго-западный 76 88 109 178 835 Малороссийский 73 84 112 171 810 По черноземной полосе 74 80 104 167 848 Нечерноземная полоса Промышленный район 92 106 161 264 2630 Белорусский 86 98 148 257 2028 Литовский 83 105 — — — Приозерный 111 120 194 291 1544 Приуральский 75 74 — 199 1132 Прибалтийский 94 118 165 302 967 Северный 95 107 173 268 1578 Привисленский 84 120 — — — Кавказ 81 82 127 207 494 Сибирь и Средняя Азия — — — — — По нечерноземной полосе 85 59 84 150 506

Самарский предприниматель К.Н. Неклютин, хозяйство которого представляло собой целый комплекс (обширное зерновое хозяйство, паровая мукомольная мельница, пекарня, откуда печеный хлеб поступал в розничную торговлю), в своих воспоминаниях так описывал ситуацию с ценами на хлеб. В Самаре нижний уровень цен был достигнут в декабре 1914 г. «Затем закупки для армии восстановили баланс между спросом и предложением. Цены поднялись очень быстро, быстрее, чем они до этого падали: за две-три недели они вернулись на уровень, который мы, покупатели зерна, считали нормальным. Но этот хороший рост цен стал обсуждаться в газетах, и несколько демагогов в Думе (Самарская городская Дума. — Н. Т.) начали кричать о необходимости поддерживать бедное население путем сохранения для него низких цен. Они даже не обращали внимания на тот факт, что возврат цен к нормальному уровню выгоднее крестьянам, стандарты жизни которых были всегда ниже, чем у городского населения. Демагоги знали, что крестьянское население почти не читает газет, которые распространены среди горожан».