Стратегия Византийской империи - Эдвард Николае Люттвак

Дальнейшие события служат отличной иллюстрацией противоречия между стратегией и тактикой, которое вскрывается нередко – и может расстроить самые прекрасные планы. Предотвратить такие противоречия не может ничто, кроме предвидения и талантливого командования, потому что, хотя логика стратегии и тактики вполне одинакова, уровень действия там совершенно различен и подвержен всевозможным влияниям, включая расходящиеся друг с другом наклонности людей.

Прежде всего Роман пришёл туда, чтобы обеспечить безопасность жителей и подданных империи от набегов туркоман и не допустить оставления новых участков обрабатываемой налогооблагаемой земли – а значительная её часть была уже оставлена.

Такова была его стратегическая цель. Но хотя 40 000 бойцов предположительно должны были нести с собой запас еды на шестьдесят дней, сами они грабили многострадальное население этой области, значительную или большую часть которого составляли армяне с собственным национальным самоотождествлением и обычаями, и даже императорские телохранители-«немицы» (то есть «немцы») присоединялись к этому, к его неудовольствию, – он, как сообщается, отослал их прочь, сам оставшись под значительно меньшей личной охраной, что оказалось роковой ошибкой. Вместо того чтобы принести уверенность и безопасность имперским налогоплательщикам силами своих 40 000 воинов, экспедиция, по-видимому, только усугубила неприязнь местных жителей по отношению к империи: многочисленное христианское население окрестностей озера Ван оставалось покорным при сельджукском правлении, не испытывая никакой ностальгии по византийской власти.

Единственная цель, достойная дорогостоящей армии (возможно, половину её составляли иностранные наёмники: огузские и печенежские конные лучники, норманнская тяжёлая конница, варяжская гвардия и армянская пехота), заключалась в стратегическом нападении с целью завоевания Ирана, но ни один источник не даёт намёков на то, что Роман когда-нибудь задумывался о столь масштабной задаче. Что же касается ограниченных целей, которые он действительно перед собою ставил, то для их достижения, возможно, хватило бы 4000 хороших воинов – конечно, в том случае, если бы сельджукский султан Алп Арслан не принял глупого решения сосредоточить свои основные силы в этой глубинке, чтобы отразить ограниченную атаку. Но всё обернулось совсем иначе, когда маршем выступили 40 000 воинов: игнорировать их было нельзя. Похоже, Алп Арслан готовил широкомасштабное нападение на Фатимидов, когда до него дошла весть о том, что огромное византийское войско проходит маршем по горам нынешней северо-восточной Турции.

Это был даже не главный театр военных действий между двумя сторонами, которым естественнее было бы сражаться друг с другом за куда более ценные территории именно там, где некогда сражались Сасаниды и ромеи, то есть в северо-западной Месопотамии (ныне юго-восточная Турция), где располагались часто подвергавшиеся осаде города: Амида, Дара, Эдесса и Нисибин. В любом случае стратегический приоритет Алп Арслана заключался вовсе не в том, чтобы сражаться с византийцами, а скорее в нападении на египетских Фатимидов, единственных действительно серьёзных претендентов на должность правителя Багдада, которую он тогда занимал. Учитывая, что его политическая власть как султана законным образом распространяется столь же широко, сколь и религиозный авторитет аббасидского халифа, уполномочившего его править вместо себя, если бы Фатимиды со своей гетеродоксальной верой были уничтожены, тогда религиозная хватка халифа завладела бы и Египтом, и там его султан Алп Арслан правил бы плодородными землями с особенно высокими налоговыми поступлениями. Ведь было ещё одно достоинство Египта для мусульманского правителя: его население в большой или по крайней мере в немалой мере состояло из христиан и потому в отличие от мусульман подлежало подушной подати.

В данном случае Алп Арслан предпочёл не закрывать глаза на византийское контрнаступление, оставив мысли о своём стратегическом нападении на Египет. Несомненно, было бы политически весьма невыгодно для новой династии, недавно обратившейся в ислам, нападать на других мусульман, какими бы гетеродоксальными они ни были, вместо того чтобы защищать завоевания мусульман от самой мощной христианской державы. Или же, возможно, предоставить Роману беспрепятственный путь было политически весьма невыгодно по совсем иным причинам: ведь в прилежащих областях Ирана оставалось ещё много христиан и зороастрийцев, и ещё больше христиан на Кавказе, которым могло придать смелости беспрепятственное продвижение большого христианского войска, способного привлечь на свою сторону и многих новообращённых мусульман.

Когда Алп Арслан отказался от своих видов на Египет, чтобы остановить Романа собственными силами и ещё большим числом добровольцев-туркоманов, была подоготовлена площадка для случайного столкновения при Манцикерте. Роман, со своей стороны, полагал, что предстоящее ему дело будет едва ли сложнее простой полицейской операции, а потому разбросал свои силы, чтобы покрыть ими как можно больше мест: значительный отряд под командованием норманнского наёмника Урселя, или Русселя де Байлёля, был отправлен, чтобы взять крепость Хлиат (ныне Ахлат) на северо-западном берегу озера Ван. Затем другой отряд под командованием военачальника-армянина Иосифа Тарханиота был послан в качестве подкрепления отряду Русселя де Байлёля, в то время как германские телохранители императора, как отмечалось выше, были отосланы в тыл. Ещё один отряд под командованием военачальника-армянина Никифора Василака потерпел сокрушительное поражение за два дня до битвы, когда он стремительно преследовал банду бежавших сломя голову всадников, заманивших Василака в тщательно заготовленную засаду.

Враг верно следовал обычной тактике степных конных лучников, тогда как Никифор Василак пренебрёг ясными противозасадными инструкциями византийских руководств по военному делу, как мы подробнее увидим ниже. За четыреста лет до этого тактика ложного отступления кочевников была верно проанализирована в «Стратегиконе» Маврикия с весьма чёткими выводами: если они действительно бегут в панике, то ты уже выиграл битву, и преследовать их ни к чему; при этом ты также будешь застрахован в том случае, если они всего лишь изображают бегство, чтобы заманить тебя в засаду. Трудно отличить один вид бегства от другого, но, к счастью, в этом и нет нужды, ибо в обоих случаях применяется одно и то же безотказное средство: не преследовать бегущих кочевников; они быстрее тебя, так что тебе всё равно их не догнать, но они могут заманить тебя в засаду – так что не преследовать их будет всегда верно. Очевидно, Василак был необучен, порывист или же и то, и другое вместе: он окончил свои дни, подняв неудачный мятеж на Балканах[379].

В силу этих причин 26 августа 1071 г., когда началась битва при Манцикерте, у Романа IV Диогена не было ни 40 000 человек, сосредоточенных вокруг него, ни даже половины этого числа. Когда он внезапно обнаружил, что Алп Арслан собрал свои более свежие силы, чтобы напасть на него в пятницу 26 августа 1071 г., значительная часть его войска находилась в других местах, и быстро отозвать её назад было невозможно. Это воспрепятствовало большой тактической удаче, чем и было предопределено поражение.