Эпицентр - Павел Корнев

– Если сегодня хоть что-то из твоих объяснений пойму, за авансом дело не станет.

Миша взглянул на висевшие у входа часы, хрустнул костяшками сцепленных пальцев и улыбнулся.

– Тогда приступим!

Большую часть сорока пяти минут он втолковывал принцип создания перемычек между внешним и внутренним контурами заземления и механизм их моментального отсечения в случае некоего предельного внешнего воздействия. Техника оказалась не слишком-то и сложной, требовалось только отработать её на практике, но при наполнении потенциала энергией в противофазе работать с нормальной она возможности не давала. Тут было над чем поломать голову, благо Миша накидал несколько небезынтересных идей.

Расстались мы вполне довольными друг другом; я – так уж точно. Может, и ещё бы посидели, но начало поджимать время, и рванул я в госпиталь со всех ног, не трусцой даже, а в хорошем темпе, благо бежать было не слишком далеко. Вахтёру растрёпанный вид не глянулся, и он не преминул попенять на бестолковость нынешней молодёжи, которая никуда вовремя прийти не может, потом только вписал фамилию в журнал посетителей и позволил проходить.

Ну а дальше в меня тыкали иголками и выправляли энергетические каналы. С болезненными ощущениями я к этому времени уже свыкся и не скрипел зубами, давя всхлипы, поэтому обсудил технику заземления ещё и с Лизаветой Наумовной. И не впустую, та внимательно выслушала меня и посоветовала не ограничиваться лишь одним исходящим каналом, а пробовать вариацию со множественными выходами.

– Это сложнее, – предупредила она, проворачивая что-то нематериальное внутри меня не иглой, а усилием воли, – и не сильно эффективней, если сравнивать голые джоули, но риск спазмов с этой вариацией куда ниже. С твоим анамнезом подобного шока лучше избегать. Эта уязвимость – твоё слабое место.

«Это чьё угодно слабое место», – едва не сорвался с языка остроумный ответ, но вовремя опомнился и промолчал. Это мои, а не кого угодно энергетические каналы сейчас пытаются собрать в единое целое. Это меня, а не кого угодно утыкали иголками. И проблемы с фокусировкой и стабильностью тоже не чьи-то, а исключительно мои.

Но – ерунда. Всё решаемо. Справлюсь!

В конце концов, превратили в поджаренный фарш отнюдь не мои внутренности. Нет, это сделал я. Я остался жив, а кто-то – нет. Это дорогого стоит.

После терапии я с превеликим удовольствием смолотил двойную порцию и вернулся в общежитие всецело довольный жизнью. Вова валялся на кровати в трико и майке и негромко посапывал, на груди его лежал раскрытый журнал «Физкультура и спорт»; сон сморил моего соседа за чтением статьи о республиканском футбольном первенстве.

Я усмехнулся и будить его пока что повременил, взял с кровати брошенные туда ещё позавчера штаны, встряхнул, расправил и сразу вспомнил о заточке. Точнее – о своём желании избавиться от этой корявой поделки, вот и сунул руку в боковой карман. Тот оказался пуст – за исключением проткнутой расплющенным остриём гвоздя дырочки там не оказалось решительно ничего.

Но выпасть заточка точно не могла, отверстие было для этого слишком мало, и я проверил другой карман, затем перетряхнул одеяло и – ничего не нашёл.

Невесть с чего сделалось не по себе. Я всегда таскал заточку в кармане и попросту не мог забыть её в расположении мотоциклетного взвода. Точно оставил в кармане, не подумав в суете срочных сборов прихватить с собой, и вот – она пропала.

Что за ерунда?!

Первой мыслью было растолкать соседа, но опомнился, будить его не стал. Вот кому нет никакого дела до моих вещей, так это Вове.

Но тогда – кто? Кто пошарил по карманам? Кто взял заточку и зачем?

Неужто устроил негласный обыск дознаватель Друза? Но если так, на кой чёрт ему понадобилась эта железяка? Я ведь не бил ею Казимира! На ней не могло остаться никаких следов! Если только… Проклятье! Если только обмотку не обрызгало кровью, когда та хлынула из рта Мышека!

У меня голова кругом пошла, даже на койку опустился. Стиснул ладонями виски, постарался успокоиться и хорошенько всё обдумать.

Пусть так! Пусть так! На шнуре кровь Казимира, заточка у дознавателя.

И чем мне это грозит? Мало ли чья там может быть кровь? Хотя бы даже и моя?

И даже совпадение группы на косвенную улику не потянет. Разве что она совсем уж редкая, например, четвёртая с отрицательным резусом. Могло такое быть?

Я вскочил и едва совладал с паникой, заставил себя задышать размеренно и ровно. У меня не было никаких идей, как поступить и что предпринять, а значит, следовало обратиться за помощью к тому, кто сможет дать дельный совет. Пусть поднимут на смех и обзовут дураком, зато спать буду спокойно.

И потом – а ну как опасения отнюдь не беспочвенны?

Я вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь, немного поколебался и покинул общежитие через чёрный ход. И так же по задней лестнице поднялся на второй этаж дома, в котором проживали медики.

Ибо – конспирация! Ещё только не хватало кому-нибудь из местных обитателей на глаза попасться!

Впрочем, объяснение на этот случай я заготовил заранее. Если припрёт, об Ольге, конечно же, умолчу, скажу, что пришёл пригласить на танцы Валентину. А почему нет? Она барышня видная, в такое точно поверят. Наверняка и до меня к ней молодые люди с подобными намерениями захаживали. И пусть даже ассистент Звонаря впоследствии узнает и зуб заимеет, уж переживу его неудовольствие как-нибудь. Нестрашно! Это – нестрашно.

Стучать не пришлось – дверь в блок на две комнаты оказалась не заперта, прямо с лестницы в крохотную прихожую и скользнул. Сердце забилось с такой лихорадочной частотой, словно не по делу пришёл, а и в самом деле фигуристую медсестру на свидание пригласить собирался или даже в замочную скважину за ней подглядывать. А уж когда заметил полоску света между косяком и неплотно прикрытой дверью комнаты Ольги Мороз, и вовсе всего перетряхнуло.

Дверь – приоткрыта! Приоткрыта дверь!

Значит ли, что к ней в гости заглянула Валя? Если так, то придётся объясняться, юлить и врать, а в этом я был откровенно не силён, вот и замер на месте, прислушался. Но – тишина. Никаких отзвуков голосов, только где-то у соседей радиоприёмник неразборчиво бубнит. Увы, тишина – это палка о двух концах: постучу, и услышит не только Оля; запросто может и Валя в коридор выглянуть. Как-то об этом раньше не подумал.

И что делать? Развернуться и убраться несолоно хлебавши? Поскрестись? А если Оля не одна? Если она с мужчиной? Как это будет выглядеть? Просто войти и заявить, что искал Валю, если в комнате окажется кто-то ещё? А если там именно Валя?

Что делать – не знаю. Просто не понимаю, как правильно поступить. Но одно несомненно: стоять здесь и ждать у моря погоды – нельзя. Никак нельзя.

Я переборол неуверенность и подступил к чуть приоткрытой двери, в самый последний миг отдёрнул от неё руку и заглянул в щель. Не поверил глазам, навалился на дверное полотно и разом осознал, что все страхи и душевные метания не стоили и выеденного яйца: Оля была в комнате совершенно одна; в своём куцем халатике она лежала на коврике, а из груди торчала рукоять моей заточки. Обмотку узнал сразу, а ещё машинально и отстранённо отметил, что клинок загнали под левую грудь, точно в сердце.