Ворон и роза - Сьюзен Виггз

— Теперь ты, Жан, — сказал Дэниел. — Я полезу последним и поставлю на место решетку. Тогда они не догадаются, что мы уйдем по реке.

Жан сделал глубокий вдох и начал спускаться. Из-за двери послышались приглушенные голоса и шаги. Борясь с паникой, Дэниел ухватился за железную решетку.

Шаги быстро приближались.

Уголком глаза Дэниел заметил на полу белый лоскут.

Платок Сильвейна. Он укажет преследователям, как они ушли.

— Не ждите меня, — прошептал Дэниел.

— Что случилось? — спросил Жан.

— Верь мне. Иди. Мне тут нужно еще кое-что сделать.

— Но…

— Уходи, Жан.

Дэниел собирался схватить платок и вернуться к трубе. Но прежде чем он успел дотянуться до платка, дверь открылась. Все, что он смог сделать, это поставить решетку на место и присесть на корточки между двумя стопками старых книг.

— Я ненавижу это место.

Это был голос Фулара. Свет факела осветил место у порога. Из трубы послышался скрежет.

— Что это? — спросил другой голос. «Исамбар», — вспомнил Дэниел. Они вырвались из караульного помещения. Черт бы побрал его вновь обретенную чрезмерную чувствительность. Он должен был убить их.

— Не знаю. Иди, проверь канализацию.

— Канализацию? Не думаешь же ты…

— Просто сходи проверь.

Послышались еще шаги, а потом длинная пауза. Факел осветил комнату.

— Я ничего не вижу. Проклятие, Фулар, теперь мы влипли.

Дэниел замер, молясь, чтобы охранники больше не услышали ничего из трубы, надеясь, что они не заметят тела под соломой. Секунды тянулись бесконечно.

Охранник повернулся, и свет его факела вырвал Дэниела из темноты. Он увидел нахмуренное лицо Фулара, его распахнутые от удивления глаза.

— Это он! — заорал Фулар. Дэниел вскочил и бросился к двери.

— Стой! — крикнул Исамбар.

Дэниел взбежал по ступенькам первого находившегося на пути лестничного пролета и через дверной проем выскочил на площадку. Вслепую он бежал по черному коридору туда, где виднелся клочок серого цвета.

За его спиной слышались крики и топот бегущих ног. Дэниел выбежал к незастекленному окну и легко перепрыгнул на соседнюю полуобвалившуюся стену. Уже совсем близко мелькали горящие факелы. Он бросил взгляд на окно. Через него уже пролезал вооруженный пикой Исамбар.

С ножом в руке, Дэниел приготовился уничтожить своего преследователя. Охранник, который рассказывал о своих дочерях, был молод. Долговязый и испуганный, он нацелил свою пику прямо в Дэниела.

Дэниел в мыслях унесся в свое далекое прошлое, вспоминая других охранников, других швейцарцев, других сражающихся.

Он отвел руку с ножом назад, готовясь сразить Исамбара. Но что-то заставило его остановиться. «Не убивай его, Дэниел». Голос Лорелеи словно донесся до него, разбудил в душе сострадание к совершенно чужому для него человеку. Он удивился тому, как Лорелея его изменила, заставила чувствовать, заботиться о других. Помогла ему поверить в самого себя и в то, что в темной пустоте его души живет что-то хорошее.

За спиной Дэниела раздались шаги.

Его рука дрогнула. Он выругался. «Хватит», — подумал он. Опустив нож, Дэниел повернулся, чтобы бежать.

Тюремные охранники стеной сомкнулись перед ним.

Рюкзак Дэниела валялся распотрошенный у ног Лорелеи. В изголовье отца Джулиана горели две тонкие свечи. Бледная, все еще не находя в себе сил поверить в очевидное, девушка держала в дрожащих руках лежавшие в рюкзаке вещи Дэниела.

— О Боже, помоги мне, — прошептала она. — Скажи мне, что это ошибка.

С сожалением глядя на Лорелею, отец Эмиль проговорил:

— Хотел бы я, чтобы это было так. Но ты держишь в собственных руках доказательства предательства своего мужа, — он покачал головой. — Я с самого начала не доверял этому человеку. Но ты очень любила его, поэтому я не стал вмешиваться.

Девушка взглянула на два почти пустых пузырька.

— Мышьяк и каломель, — проговорила она. — Но как это все несерьезно. Таким количеством можно убить разве только кота.

Отец Эмиль осторожно забрал пузырьки и спрятал их в складках своей рясы.

— Но его намерения совершенно ясны. Я лучше избавлюсь от этого яда, — он потянулся за своей шляпой.

— Мы должны кому-нибудь сообщить об этом, — уныло сказала Лорелея. — Может быть, месье Фуше?

— В этом нет необходимости, — возразил отец Эмиль. — Настоятель уже наказан. А нам нельзя ждать, пока Северина привлекут к ответственности. Но он не уйдет от возмездия за свои преступления, точно так же, как отец Джулиан.

Лорелея взяла письмо, которое они обнаружили вшитым в подкладку рюкзака. Ее взгляд блуждал по наспех написанному Жозефиной Бонапарт тексту. Это был приказ, в котором Дэниелу предписывалось найти и устранить некую Лорелею де Клерк. За это ему полагалось щедрое вознаграждение на сумму двести тысяч франков, которые ему выплатят после ее смерти.

Лорелея ощутила мучительную боль в груди. Все было ради денег. Каждое нежное слово, каждое прикосновение, каждый поцелуй — все это было обманом.

Она сквозь слезы посмотрела на отца Эмиля:

— Я думала, что мадам Бонапарт мне друг. Но она послала Дэниела, чтобы убить меня.

— У них обоих нет ни души, ни сердца. Если б я не был служителем бога, я бы вызвал этого негодяя на дуэль.

— Но мне все еще не дает покоя один вопрос. У Дэниела было предостаточно возможностей осуществить свой план. Почему он этого не сделал?

— Без сомнения, он решил, что выиграет гораздо больше, женившись на тебе. Интересно, что он задумал?

Лорелее было известно, что Дэниел знал о сокровищах, которые хранились в приюте.

— Теперь это не имеет значения, — ответила она, утирая слёзы. Она не будет плакать из-за него.

Отец Эмиль посмотрел на тело отца Джулиана:

— А этот лицемер знал о плане Дэниела. Он прятал рюкзак.

— Он, должно быть, нашел его в день обвала. Я помню, что видела на снегу свежие следы раскопок, но и представить себе не могла…

Лорелея замолчала и зябко поежилась. Отец Эмиль обнял ее за плечи. Она вдохнула исходящий от него запах воска и церковного ладана, хорошо знакомый ей с детства.

— В Париже ты не в безопасности, — сказал он. — Северин или какой-нибудь другой убийца, может быть, уже направляется сюда, пока мы тут с тобой разговариваем. Ты должна уходить немедленно. Прямо сейчас.

— А отец Ансельм?

— Он тоже знал обо всем, но и пальцем не пошевелил, чтобы защитить тебя. Кроме того, он слишком стар и немощен, чтобы поспевать за нами.