Моя пятнадцатая сказка - Елена Свительская

Дрожа, я поднялась. Подошла к родителям подруги, осторожно потянула ее папу за штанину.

— Каппа… как он пришел в вашу семью?..

И села на землю, когда женщина, всхлипнув, ответила:

— Мы просто его нашли. Маленького еще тогда. Щенка. Очень тощего и едва идущего. Голодного.

А она продолжала, жадно утонув в воспоминаниях:

— Точнее, это я тогда его нашла. Он у меня рос и жил, — с грустной улыбкой обернулась к мужу, погладила его по щеке: — Мы тогда еще встречались. Сайвай был на втором курсе Токийского университета, а я — в третьем классе старшей школы. Потом, после моего двадцатого дня рождения, мы поженились. И Каппа жил уже рядом с нами двумя. До сегодняшнего дня… — всхлипнула, уткнулась мужу в плечо, — Сайвай вместе с ним ходили к клинике, где я рожала детей, встречать каждого нового представителя нашей семьи.

Дальше говорить уже не могла, захлебываясь от слез.

А я сидела рядом. Одна сидела на земле. Потерянно смотря в пустоту.

Как мама подруги нашла Каппу, когда — этого мой папа знать не мог. Я не знала и не говорила ему. Разве что он где-то уже встречал родителей Аюму или где-то подслушал их историю. Только все равно все это было слишком странно. Он… говорил, что пес когда-то был водяным вампиром. Точнее, сначала был настоящим чудовищем. Потом собакой стал. И это видел в будущем Будда. Или… это предвидел мой папа?..

Но… в той истории… в той истории каппа через несколько лет снова вернется к своей Еакэ. За свою честную песью жизнь и преданность снова сможет родиться. Только… Только после всех своих мучений и добрых дел каппа придет в жизнь уже человеком. Придет самым младшим сыном Еакэ и Сайвай.

Может ли… может ли этот милый пес еще вернуться?..

Если мой папа предвидел его смерть под колесами машины, в отчаянной попытке спасти сына хозяев. Если это все-таки случилось…

Может ли добрый Каппа когда-нибудь вернуться опять?..

Только…

В этот раз…

Человеком?..

Только… если мой папа это смог предвидеть…

Мой папа…. Сам… человек?.. Или… нет?..

Кто он?..

Я думала, что знаю моего отца, но…

Я, выходит, вообще не знала о нем!

Уже к вечеру мы поехали обратно, на машине отца Аюму и на машине полиции. Синдзиро отправился с Сатоси, «чтоб навещать, если что». Хикари и один из полицейских, смущенный тем, что подозревал молодого коллегу в попытке бегства, а его подозрения не подтвердились, провожали до дома меня. Аюму вернулась домой со своей семьей.

Я угрюмо молчала, оставшись с папой наедине. И он не расспрашивал меня ни о чем. Поесть предложил — я отказалась. Он не настаивал. Разве что заикнулся, что в холодильнике есть мороженное — он сегодня купил, так что если я… Но я так сердито на него посмотрела, что он молча ушел в их с мамой комнату. И, кажется, несколько часов сидел, шурша фотоальбомом. Ему тоже было больно. Мне было больно. Но я просила оставить меня в покое. И папа доблестно сражался со своей тоской по моей маме в одиночку.

Я заснула на кухне, возле разложенной еды. Забылась страшным сном. Падением куда-то в яму… и без спасительных сновидений.

Утром проснулась от тихого шуршания. Тело мое затекло. Я все еще спала за кухонным столом. Папа с другого краю сидел на мамином стуле и робко шуршал газетой, стараясь издавать как можно меньше звуков. И сосиской заедал, выкусывая ее из упаковки, сырой.

Заплакав, кинулась его обнимать. Он отбросил газету, обнял меня. Спросил взволнованно:

— Что случилось, маленькая моя девочка? Та страшная девчонка снова угрожала тебе?

Я ревела. Но воды во мне осталось немного. А потом мой взгляд упал на газету. Папа как раз читал статью о том происшествии. Статья пестрила фотографиями, сделанными со стороны и издалека.

Сатоси-сан прицеливается… молодой якудза с лицом, перекошенным от ярости, нажимает на курок… Бежит куда-то девочка в легком красном платье, сжимающая рогатку… Правда, лица Кикуко не было. Была фотография расплывчатого ее силуэта и неба рядом с крышами домов. Кажется, пятый каштан попал в самого фотографа.

— И как только этот иностранец умудрился наделать столько толковых кадров во время перестрелки? — ухмыльнулся мой папа.

Но тут мой взгляд упал на нижнюю фотографию на левой странице. На пса, впечатанного в асфальт колесом. И мои руки упали с папиных плеч. И я отчаянно села на пол, ниже стола и папиных колен, только чтобы не видеть жуткой фотографии.

— Ты… там была? — запоздало сообразил папа.

Одинокая слезинка скатилась по левой щеке. Сил уже не было. Даже на слезы.

Но я не успела рассказать ничего.

Я даже не успела спросить, почему он несколько недель назад закончил историю доброй гейши и каппы именно так?.. Он… правда умел видеть будущее? Он точно знал, что мама еще вернется?.. Или папа сам еще не догадался о своих способностях?..

В дверь позвонили. Папа ушел открывать, пока я потерянно сидела на полу, обвалившись о ножку стола. Правда, газету сгреб и утащил за собой, уходя.

Пришли Рескэ, Аюму и Сатоси-сан. Просто «напоговорить». Папа кинулся готовить еду. Молодой полицейский попросился ему помогать, не взирая на перевязанную руку. Даже когда папа ему напомнил о ране.

— А, в молодости я часто дрался и часто раны получал, — улыбнулся молодой мужчина.

Аюму и Рескэ послушно поели. Хотя, кажется, они даже не чувствовали вкуса еды. Хотя мой папа явно старался с готовкой накануне, дожидаясь меня. Папа же не знал, что в моей жизни опять случилось что-то серьезное.

Я смотрела на притихшую подругу, впервые такую серьезную и печальную. Я прежде очень хотела, чтобы она зашла ко мне в гости. Но не при таких же обстоятельствах! Лучше бы она ко мне не приходила никогда! Лучше бы мы вообще не встречались! Вдруг… вдруг Каппа тогда был бы живой?..

— Сеоко говорила, что вы рассказываете интересные сказки, — вдруг подала голос девочка.

И я напугано притихла. Что папа может рассказать сейчас?

— А… да… — тот улыбнулся приветливо, оборачиваясь к нам вместе со сковородой, — Но я так… только начал. Рассказать?

А Аюму сказала прежде, чем я успела остановить ее:

— Расскажите, пожалуйста.

— Хорошо, мы сейчас доедим — и я что-нибудь придумаю для вас. Хм, наверное, лучше новое?.. — папа посмотрел на меня вопросительно.

Но я потерянно молчала. Я ведь не знала, что еще он способен рассказать.

Проблему решил или усугубил наш участковый, радостно предложивший:

— А давайте новое что-нибудь? Сеоко-то уже старые истории слышала. Ей, наверное, будет неинтересно слушать их второй раз.

Папа присел, дожевывая омлет. Покосился в сторону шкафчика с мусорным ведром куда, вернувшись на кухню, запихнул газету. Задумчиво бровь грязным пальцем поковырял.