Отстойник - Сергей Чичин

Ладно, хватит. Это ж невозможно — столько размышлять. Надо бы пристрелить наконец кого-нибудь или хотя бы комично обругать. Сколько уже лежу — пора фону вернуться и возмутить спокойствие.

Вот и он, обнаружился сразу, как я снял ноги с перил и уселся, обретя вид на ворота. Большой, взрослый птеродактиль оказался ему, видимо, не по зубам, так что Мик с натугой волок здоровенное, фута два высотой, яйцо. Вот, кстати, тоже вариант — прихватить с собой, продать в какой-нибудь именитый виварий. Написать достойное, не срамящее славного имени сэра Артура, продолжение его опуса — что-нибудь вроде «Перевозвращение в Затерянный мир». Оторвать на этой ниве Пулитцеровскую премию и гордо вернуться на солнечное калифорнийское побережье под объективами телекамер, потихоньку показывая неприличные жесты всяким агентам. Правда, что писать — не очень понятно: если правду, то премии не видать, не дают ее за жизнеописание субъектов, взрывающих иномировые сральники, а если врать во весь опор, то рано или поздно запутаешься, и будет злонравная Опра тебя валтузить, тыча виноватой рожей в несоответствия.

— Искать большую сковородку?

— Живодер! — возмутился Мик и сделал попытку прикрыть яйцо своим телом.

— Яйцекрад! — не остался я в долгу. — Ты его высиживать, что ли, собираешься?

— Собираюсь, а что? Жратвы полный склад, они же не млекопитающие? Высидим, вырастим, выдрессируем и будем летать, как Эл обещал.

Кстати, можно подпихнуть яйцо под Чарли, он же все равно сидит. Родится птичка, сочтет его мамой. Вырастет большая, и пусть кто-нибудь по возвращении попробует на нашего сержанта косо глянуть. Дарси так вообще обомлеет, бросит своего прораба с моста Голден Гейт и падет к ногам новоявленного Челленджера.

— А ты уверен, что это именно птеродактиль, а не какая-нибудь мумба?

— Что было, то и спер.

Не успокаивает, но, по крайней мере, практично.

Мик с легким покряхтыванием, символизирующим вес яйца под центнер, взволокся по лесенке, и я поспешил уступить ему дорогу. Такое наступит на неосторожно разложенные органы — пиши пропало.

— В банях есть горячие источники, включая кипучие.

— Я уже говорил, что ты живодер?

— Да, но даже твоей задницы не хватит, чтобы надежно греть эту конструкцию.

— О, ты в этом смысле. А ему точно не нужен воздух? Так-то оно лежало в гнезде на пригорке, дышало, наверное, или за жизнь думало.

— Ты спер, ты и судьбу верши. Меня позовешь, когда таки созреешь до сковородки.

— Хоть тащить помоги. А то грохну, не донеся два шага, придется за другим тащиться. Я не экспедиционный грузовик, между прочим.

Кто бы мог подумать. Я подхватил яйцо с острой стороны, насколько смог ее выявить, и вдвоем мы поволокли эту нежданную радость в сторону бань. Зачем? Как Мик там выразился — есть ли вообще ответ на этот вопрос? Начнем с версии продукто-заготовительной…

Айрин уже успела не только выбраться из бассейна и нацепить здешний халатик, но и капитально постираться. Пистолет она выловила, и лежал он в сторонке, укоризненно блестя мокрыми гранями. Варварство какое, могла бы хоть полой вытереть… вот откажется стрелять в нужный момент — тут-то все огорчимся.

— Вы совсем сдурели? — ахнула дева, разглядев нашу ношу. — Ну ей же богу, должно ведь быть какое-то… если не разумение, то хоть инстинкт самосохранения, что ли! За этой штукой ведь, чего доброго, взрослый крокодил вломится!

— Оно сиротка! — безапелляционно отрезал Мик.

— Правда, что ли?

— Как говорит наш друг Эл, сделаем. Кстати, Мейсон, а каким образом Эл избежал решительного низвержения, о котором мы так коварно сговаривались?

— Как-как. Проимел все мозги и ускользнул, пока мы их вправляли. У него, видать, харизма подавляющая. Плюс четырнадцать или типа того.

Яйцо-сиротку мы, особо не сговариваясь, оттащили к кипящему левофланговому бассейну и установили рядом с ним, чтобы обдавало клубами пара. Мне еще подумалось, что даже если свалится в воду — тоже будет хорошо, хотя и поиначе. Мику, наверное, тоже что-то такое пришло в голову, так что он пошарил по карманам, выудил первое, что нашел — пивную открывашку, — и подпихнул под яйцо, символически заблокировав его от падения. Не иначе как готовится в отцы года.

— Где тут сушиться принято? — поинтересовалась Айрин, косясь на нашего кальциевого питомца без симпатии.

— Там машины какие-то, в глубине.

— Я посмотрю, — вызвался Мик. — Включить машинку — дело нехитрое.

— Стоять! — хором потребовали мы с Айрин, даже не позаботившись за приступом паники удивиться такой синхронности.

— Да ладно, чего вы? Я, конечно, не великий электрик или там радист, так настраивать и не лезу. Телевизор-то я включал.

— Он взорвался, Мик.

— Мейсон, это мелко. У тебя был дешевый телевизор, полагаю даже, что краденый, тем не менее он успел нам показать почти целый сезон Баффи. Ну а стиральную машинку…

— Она взорвалась.

— А миксер…

— Только моих два, — заверила Айрин мрачно. — Вторым убил попугайчика.

— Да ну вас к черту. Вас послушать, я в туалет не могу сходить, ничего не взорвав!

Вот чему я в нем завидую, так это умению жить в мире с собой.

— Пользуйся старым добрым методом, — посоветовал я Айрин. — Отмотай там ленточки и на ней развешивайся. А без глажки пока придется потерпеть.

— Можно покатать по шмоткам Йоргена, — подал обиженный голос Мик и при помощи пальца уточнил, что Йорген — это яйцо.

— А если будет девочка?

— Мейсон, ты все-таки озабоченный. Это рептилье яйцо. Как ты ухитряешься повсюду нафантазировать себе девочек?

Наглая клевета. Впрочем, не такая уж и наглая, да и клевета, скажем так, не всегда. Я не виноват, что мое ассоциативное мышление порой выкидывает удивительные фортели. В знак протеста я легонько пнул Йоргена под его круглое каменное всё и пошел выбирать себе полоскальню. Та, в которой проявляла силу воли Айрин, не соблазнила никак, следующая показалась более терпимой, но все же не шибко комфортной, если только вы не являетесь получеловеком-полусосиской. В итоге приемлемым был признан бассейн номер семь — комнатной температуры. Айрин спешно припустила на выход, едва я взялся за ремень, словно бы опасалась чем-то травмировать свою и без того нестойкую психику, но до ее комплексов мне уже какое-то время (примерно с рождения) дела не было.

Бултыхнулся в воду. Глубины в бассейне было чуть поболе моего роста, так что пришлось придержаться за края. По ногам потянуло течением — похоже, где-то там внизу памятные еще со школы трубы А и Б, через которые осуществляется водоснабжение. Тут, стало быть, они и занимаются своими релаксационными техниками. Раскинутся, бывало, по четырем углам, потягивая из четырехпинтовых стаканчиков местный мохито, и обсуждают разворот последнего «Плей-Эйпа». А потом позовет их труба, когда очередной Ганди начнет крошить на неокрепшие уши человечества разумное, доброе и вечное лишь осколки от бокальчиков по углам зазвенят. И будет шаркать по опустевшему бассейну единственный хромолапый старикан с метлой, убирая следы этих их посиделок, а под шумок и брошенный по тревоге журнал притыривая.