Земля матерей - Лорен Бьюкес

– Все, что ты хочешь мне сказать, ты можешь говорить перед своей подругой, – говорит по телефону миссис А. – Но, пожалуйста, помни, что это незащищенная линия.

– Я хотела обсудить условия.

– Вот как? Ты только-только выбралась из леса и уже хочешь торговаться?

– Я хочу справедливости. Я могла бы потопить все предприятие. Мне известно насчет покупательницы.

– Наша подруга говорит, что ты совала нос в чужую переписку. Что именно тебе известно, Вильгельмина?

– То, что ей не нужен наш товар. Ей нужна замена. Того, что она потеряла.

– Да, произведение искусства. Это был очень дорогой предмет. И на самом деле ничто не сможет его заменить. У нее разбито сердце.

– Однако то, что мы предлагаем, сможет в какой-то степени облегчить ее боль.

– Предположим, это так, хотя я ничего не говорю, и что с того?

– Необходимо учесть разные соображения.

Приглушенный смешок.

– Как всегда.

– Моральный аспект.

– Не холодные, бездушные финансы?

– К этому мы еще перейдем.

Тон миссис Амато превращается в острые ледяные иглы.

– Ты хочешь поговорить об убытках, понесенных мною? В значительной степени вследствие твоих ошибок.

– Мы с вами деловые женщины. Полагаю, нас обеих больше интересует конечный результат.

– Мне так кажется, у тебя есть какое-то предложение.

– Мне необходимо иметь представление о том, куда все это движется. Я должна быть уверена в том, что это лучший возможный исход, учитывая… э… текущее состояние рынка.

– Смею тебя заверить, товар будет оценен по достоинству. Ты даже представить себе не можешь, насколько щедро. Наша клиентка – женщина состоятельная и сделает все, что в ее силах – весьма значительных, чтобы обеспечить нашему шедевру надлежащее место. Скажем так: она истинный коллекционер и знает, как обеспечить заботу и уход. И она очень, очень хочет получить товар.

– Ну а продавец?

– Ты?

– Другая сторона. Я хочу быть уверена в том, что о ней также позаботятся.

– Разумеется.

– Я тут подумала, может быть, она останется с товаром в качестве… ну, куратора? – На самом деле няньки. Эх, если бы можно было говорить прямо, но это невозможно, потому что их может каким-то образом подслушивать ФБР, все боятся собственной тени. Коул сможет приспособиться к обстоятельствам. Дворец в Эмиратах, шале в Швейцарии. Она продолжит общаться с сыном. А Майлс получит ну просто абсолютно лучшее воспитание. Денег на него жалеть не будут. Сплошные плюсы для всех.

– Я определенно доведу это до сведения клиентки.

– Я больше ни о чем не прошу, да? Обеспечиваю интересы продавца. Мне нужно быть уверенной в том, что о ней позаботятся.

– А ты? Что насчет твоих интересов? Я так понимаю, тебе до смерти хочется это обсудить.

– Ну, миссис А., я вам честно скажу: по-моему, я заслуживаю более высокого вознаграждения, учитывая крайне негостеприимный климат и вызовы, с которыми мне пришлось столкнуться. Взять, например, эту долбаную дрель.

– Бедная Билли! Тебе здорово досталось.

– Это точно. Но я уверена, что вы компенсируете мне мои труды. Потому что кроме меня, миссис А., никто не сможет доставить вам товар.

Это точно.

Автобус. Весь мир. Но такое продлится еще недолго. Они уже официально во Флориде, и Майлс сидит, раскрыв на коленях альбом. В открытые окна врывается влажность, похожая на бульон, отчего «апология» липнет к телу в неудобных местах. Майлс повадился засовывать в трусы мамины прокладки, чтобы скрывать выпирающее хозяйство. Ему отчаянно хочется стряхнуть с себя груз своих собственных грехов, ложь, с которой он вынужден жить.

Мама лежит в задней части автобуса, проникнутая жалостью к самой себе, поскольку у нее болят губы. Майлс понимает, что она обижена на него за то, что он не рядом с ней, однако его выводит из себя, что она ведет себя так, будто ее избили, в то время как на самом деле это часть церемонии, и она сама виновата в том, что не сделала то, чего от нее ждали.

Чистое небо сменилось низкими серыми тучами, нависшими над рядами пальм вдоль шоссе. Вокруг все такое зеленое и дикое. Точнее, не совсем. Майлс отмечает дорожные указатели «Киностудия «Юниверсал», «Диснейуорлд». Интересно, парк развлечений работает? Вероятно. Очаги упадничества, подобные казино в Блэк-Хок или секс-магазину в Денвере. Странно думать, что он когда-то был ребенком, считавшим парки развлечений невинной забавой, а не творением сатаны. Наверное, вот почему они заболели после того, как сходили в «Диснейленд». Божественная кара.

– Что ты там рисуешь? – Щедрость грузно опускается в соседнее кресло.

– Аттракционы для парка развлечений.

– Отвлечений, – недовольно поправляет Щедрость, как будто он сам этого не знает. – Мы готовы на все, чтобы отвлечься от окружающего мира и своих забот. Парки развлечений. Наркотики, выпивка, секс. Только бог способен принести в нашу душу покой.

– Но что, если бы это был парк развлечений Всех печалей? Храм Страны радостей! Все аттракционы основаны на Священном Писании и…

– Красивая мысль, Мила, – говорит Щедрость, мягко закрывая лежащий у него на коленях альбом, чтобы он больше не мог рисовать. – Но это не наш путь.

– Но разве Господь не хочет, чтобы мы тоже радовались?

– Конечно хочет. Из печали радость.

– Но никаких парков развлечений.

– Вот именно.

Майлс вздыхает и убирает альбом. Автобус проезжает мимо скульптуры в виде огромной каменной руки, тянущейся к небу. Чтобы прикоснуться к богу, как в Сикстинской капелле. «Не к члену, это не памятник онанизму. Прекрати!»

Временами шоссе проходит по узкой полоске земли между океаном с обеих сторон, на берегу у самой воды коттеджи, по большей части заколоченные. Многоуровневые парки пышут зеленью, подобно висячим садам Навуходоносора. Майлс радуется новым знаниям. Он предполагает, что это городские фермы, подобные тем, что были в Солт-Лейк-Сити.

– Слушай, Щедрость, а Церковь разрешает вам держать собак?

– Бог любит всех животных, перечисленных Адамом. Мы не можем брать с собой собак, отправляясь в Миссию, но если бы мы решили основать где-нибудь Сердце, думаю, без собак было бы никак не обойтись. В целях безопасности. И для удовольствия.

«Понятно, – думает Майлс. – Никаких мастурбаций. Никаких парков развлечений. Но собаки – это можно. Только простые радости».

И тут шоссе приводит их в Майами, город-джунгли, похожий на Дурбан, отмечает Майлс, на деревьях большие белые цветы, какие засовывают в волосы девушки, и повсюду пальмы. Небоскребы такие высокие, что достают до небес.