Дочь Волка - Виктория Витуорт

Очень скоро он тоже заснул. В теплом неподвижном воздухе, пронизанном косыми лучами солнца, неторопливо плавали пылинки и мельчайшие частички соломы.

Элфрун щелкнула пальцами, и Гетин тут же лег у ее ног. От конюшен шел Видиа, и она помахала ему рукой:

– Оседлай для меня Мару.

Лицо его слегка дрогнуло.

– А на Маре уехал Атульф.

– Атульф? Опять? – Элфрун взглянула на подчеркнуто невозмутимого Видиа. – Ну да ладно. – Она прекрасно знала, что остановить Атульфа было практически невозможно – разве что посадить его в окованный железом сундук и запереть на ключ.

– А куда вы хотели поехать, леди?

– На пастуший хутор. – По своей воле она бы не выбралась туда, но она не вполне доверяла Луде, а в его записях не разбиралась. – Нужно переговорить с Хирелом насчет стрижки овец.

Она считала, что Видиа обычно выглядел настороженным, но оказывается, это было ничто по сравнению с тем, что она увидела теперь. Она никогда не думала, что его губы и черные брови могут вытянуться в такие суровые, идеально горизонтальные линии, пересеченные зигзагом шрама. Но когда он заговорил, голос его прозвучал спокойно.

– Если хотите, я мог бы оседлать для вас Хафока. – Он мотнул головой. – Он сейчас там, на домашнем пастбище.

Элфрун кивнула. Она наблюдала за тем, как он пошел в конюшню и вышел оттуда с перекинутой через руку попоной и уздечкой.

– Леди, – крикнул он, – вы поедете в седле своего отца?

Она хотела отрицательно покачать головой, но передумала. Она ведь носит плащ отца – правда, не сейчас, так как все еще дожидается, пока будет сделан новый серебряный наконечник на завязку, – и сидит в его кресле; теперь вот поедет на его коне, так почему же не использовать его седло? Да, Атульф ездил на Маре без ее разрешения, но зато он после вылазки в амбары Иллингхэма всю зиму и весну не смел прикоснуться к Хафоку.

Видиа вернулся, приведя под уздцы серовато-коричневого жеребца; он привязал его к столбу, а сам ушел за большим седлом. Лучи солнца заиграли на серебряных с позолотой заклепках сбруи. Видиа придержал Хафока для того, чтобы она села в седло, но конь вдруг заартачился, и егерю пришлось дернуть за узду и отвести его на несколько шагов назад, прежде чем вновь подвести его к ней.

– Нервничает, – сказал он. – На нем давно никто не ездил, леди. Я вывожу его на прогулку, когда могу, но этого недостаточно. Вы должны ездить на нем регулярно.

Она похлопала Хафока по покрытому шерстью носу и дала ему понюхать свою ладонь и прикоснуться к ней губами.

– Ты ведь в порядке, мальчик, правда? – Видиа сделал для нее ступеньку из своих рук и легко подбросил ее в седло. Она провела пальцами по красивым заклепкам: кое-где позолота стерлась, и проступившее под ней серебро приобрело тусклый розоватый оттенок. – Я помню, как девочкой ездила с отцом, примостившись на луке этого седла впереди него.

– Не нравится мне, леди, что вы собираетесь ехать туда одна.

– Но я же отправляюсь всего лишь на пастуший хутор. И со мной будет Гетин. – Но лицо его по-прежнему оставалось угрюмым. – Поехали со мной, если ты так переживаешь.

Ей было все равно, он должен был сам решить, ехать ему или не ехать.

Он помолчал.

– Мне нужно ремонтировать сети, но… – Раздумья его прервал топот копыт.

Обернувшись, они увидели, что через ворота во двор на своей Блисе въезжает Танкрад из Иллингхэма, сверкая на солнце рыжеватой шевелюрой.

Он приветственно поднял руку:

– Я ищу Атульфа.

Видиа коротко хохотнул:

– Желаю удачи. Он ускакал на Маре. Я думал, что он с тобой встречается – он так сказал. По крайней мере, он отправился в Иллингхэм.

Танкрад выглядел озадаченным, а потом пожал плечами:

– Мы, наверно, разминулись. Мы только что вернулись из Дриффилда. – Затем он повернулся к Элфрун: – У тебя прекрасный конь.

Элфрун наклонилась и похлопала Хафока по шее, пряча довольную улыбку.

– Это конь моего отца.

– И куда вы с ним направляетесь?

Она замешкалась с ответом: после того разговора с Фредегаром она вела себя более сдержанно.

– Она едет на пастуший хутор, – ответил за нее Видиа.

– Как, сама?

– Да, – сказала она, но тут вмешался Видиа:

– Мне это тоже очень не нравится.

Их с Танкрадом взгляды на мгновение встретились, и Элфрун увидела в них мужскую солидарность, которая вызвала у нее глубокое раздражение. Затем Танкрад развернул свою Блис.

– Я поеду с тобой, – сказал он. – Если не возражаешь.

Она была против, но не знала, как ему отказать. «Иногда надо быть невоспитанной», – сказал тогда Фредегар. Но как отказаться от такой обычной любезности?

Утром прошел дождь, и от молодой поросли ячменя поднимался легкий пар. Небо прояснилось, но, судя по тому, что воздух был насыщен влагой, и по собиравшимся на западе тучам, дождь пойдет опять. Хафок нагнул голову и сбился с шага. Накренившись, Элфрун схватилась за луку и подтянулась вперед; почувствовав, что теперь устойчиво сидит в седле, она наклонилась и похлопала его по шее. Он фыркнул и мотнул головой. Она чувствовала присутствие Танкрада, который ехал сбоку от нее и чуть сзади. Уж не подумает ли он, что она не может управиться с конем своего отца? От высокой травы поднимался теплый влажный воздух, который был наполнен густым и чуть кисловатым ароматом цветущей бузины, росшей вдоль тропы. Пастуший хутор располагался на краю земель, принадлежащих Донмуту, в трех милях от усадьбы, в холмах. Они подъехали к краю небольшой лощины, за которой за участком сожженной зимой травы начиналась роща – там росли береза, рябина, ольха и бузина; роща эта захватывала и небольшое плато, за ней были видны дом, сарай для сена и загоны для овец.

Вдруг Элфрун резко натянула поводья – резче, чем хотела. Она увидела кажущуюся белоснежной на солнце кобылу; на спине у нее не было ничего, кроме шерстяной попоны. Она была привязана к столбу забора, огораживающего загон для ягнят, ныне пустой. Овцы паслись на склонах холмов, куда их отогнали. Кобыла жевала высокую сладкую траву, доходившую ей до живота, но, заслышав приближение других лошадей, подняла голову и призывно заржала. Седло ее висело на соседнем столбике.

– Это Буря. Лошадь моего дяди, – сказала Элфрун. – Он, должно быть, тоже приехал поговорить насчет стрижки. – Она нахмурилась. – Странно только, что он приехал сам.

Овцы монастыря и поместья паслись вместе, у них только по-разному были подрезаны уши, чтобы их можно было различать. Но Элфрун считала, что с таким поручением сюда должен был бы приехать Хихред или другой служитель монастыря.

– Может быть, кто-то одолжил у него лошадь?