Янтарь и Льдянка. Школа для наследников - Дарья Снежная

Я бы не сказала, что тему эту родители старательно обходили, но до сих пор и затронуть ее не представлялось возможным, а задавать в лоб столь щекотливый вопрос мне было неловко. Теперь, когда Дейрек был мертв, спрашивать, для чего они приезжали в Съерр-Таш, казалось не совсем уместным, как бередить старые раны. Вот только…

— Как же вы, многоуважаемый лир, в таком случае допустили поездку ее величества в Империю в ее-то положении? — все-таки не удержалась я.

Мама вздрогнула и едва не опрокинула чашку. По чуть приоткрывшемуся рту я поняла — будь мы одни, я бы непременно услышала возмущенный оклик «Анаис!». Но в присутствии посторонних приличия не позволяли ей так обращаться к Императрице. Вместо этого она стиснула ручку так, что пальцы побелели. Отец сурово кашлянул, а лекарь уставился на меня несколько растерянно. Его губы дернулись в попытке натянуть нервную усмешку.

— О, ваше величество, — наконец, нашелся он. — Кто я такой, чтобы приказывать королеве?

И дальше он так поспешно заговорил о новейшем лекарстве от желудочных колик, что мне окончательно стало ясно — дело нечисто. Поэтому, когда лекарь откланялся, я не поспешила встать, зная, родители обязательно воспользуются тем, что мы остались наедине, и выскажут недовольство моей бестактностью. А я попробую выведать правду.

Предчувствие меня не обмануло. Стоило двери закрыться за лекарем, как отец тут же поднял на меня тяжелый взгляд.

— Анаис, как тебе не стыдно задавать подобные вопросы и ставить всех в столь неудобное положение?

— Если бы вы не держали от меня секретов, я бы их не задавала. — Я мгновенно нахохлилась, а внутренне даже ощетинилась, как растопыривший иголки еж. Нетушки, теперь уже никто не будет указывать, что и как я должна делать, кроме тех, к чьему мнению я готова прислушиваться.

— Какие секреты, милая? — Мама постаралась произнести это как можно более ласково. — Просто это очень тяжелые моменты из нашей жизни, которые мы не хотим лишний раз вспоминать.

— Зачем вы приезжали? — спросила я в лоб, заканчивая с хождением вокруг да около, переводя взгляд с одного на другого. — Почему именно спустя десять лет вы вдруг надумали меня навестить? Ни раньше, ни позднее. Да еще и зная наверняка, что Император не уступит. Зачем нужен был этот бессмысленный риск?

Король вздохнул.

— Тебе должно было вскоре исполниться восемнадцать, и мы подумали, что сможем убедить Императора…

— День рождения у меня в октябре. Чтобы поздравить меня с совершеннолетием, не нужно было приезжать в июле, — перебила я. — Скажите уже правду! Мне давно не семь лет, хватит вести себя так, словно ничего не изменилось за эти годы. Потому что изменилось!

— Детка, ну что ты такое говоришь? — Мать словно отказывалась видеть мое раздражение и не желала принимать тот факт, что я уже больше не «ее маленькая девочка», а потому продолжала с неизменными сюсюкающими интонациями: — Мы прекрасно понимаем, ты уже взрослая, разумная девушка и страшно тобой гордимся…

Было очевидно — меня снова уводят от разговора. На душе стало противно, и остро захотелось немедленно собрать вещи и вернуться во дворец в Съерр-Таше. В тот дворец, откуда всю жизнь хотелось убежать.

С громким стуком я отставила чашку и поднялась.

— В следующий раз мы поговорим, когда вы перестанете вести за моей спиной какую-то скрытую игру.

Мать тоже вскочила.

— Анаис, послушай…

Но ее прервал стук и раздавшийся за дверью голос:

— Ваши величества, срочное послание из Империи.

Я вздрогнула и поспешила позволить войти. Гонец поклонился, посмотрел мне в глаза и тут же отвел взгляд, заставив меня нервно стиснуть пальцы, и лишь затем произнес, глухо чеканя слова:

— Этой ночью островитянами было совершено дерзкое нападение на императорский лагерь. Его императорское величество Дарел Первый погиб.

У меня внутри что-то оборвалось. Рухнуло с огромной высоты и разбилось на миллиарды осколков, оставляя после себя звенящую, оглушающую этим звоном пустоту. Я пошатнулась, ухватилась за спинку кресла.

Нет! Этого не может быть!

Я смотрела на гонца широко открытыми глазами и не могла даже вдохнуть. От нехватки воздуха начала кружиться голова, а перед глазами поплыли темные круги. Только усилием воли я заставила себя сделать глубокий вдох, уставившись на гонца невидящим взглядом.

— Анаис, — мне на плечи легли руки матери, но я передернула ими, вырываясь.

— Это… — я попыталась что-то сказать, но язык не ворочался, мысли разлетались, а тело начала трясти крупная дрожь, поэтому я просто молча, почти бегом вылетела из гостиной, направляясь в свои покои.

И только захлопнув за собой дверь, я обессиленно сползла на пол и зажмурилась, откидывая голову назад.

Этого не может быть…

Этого не может быть…

Этого не может быть!

Таящаяся в теле магия в ответ на внутренний протест начала выходить из-под контроля. Я почувствовала, как ледяной холод расходится от сжатых в кулаки пальцев, тонкой инеистой коркой пробегает по ткани платья, как поскрипывают доски пола под натиском льда, как он с хрустом карабкается по стенам, как испуганно взлетела мне на плечо спасающаяся от этого буйства морозной стихии саламандра…

Я вздрогнула всем телом, распахнула глаза и схватила ящерицу, не обращая внимания на то, что она тут же оскорбленно полыхнула, едва не опалив мне щеку. Марька распушила огненный воротник вокруг шеи и недовольно уставилась на меня немигающими угольками глаз.

Дарел обещал, если с ним что-то случится, я узнаю об этом первой. Саламандра погибнет, лишившись питающего ее дара. А значит…

Он жив! Кто бы ни отправил эту жуткую весть, он ошибся!

Я чмокнула ошалевшую от подобного внимания ящерицу в мордочку и торопливо вскочила на ноги. Нужно срочно разыскать гонца, выяснить, откуда пришло известие, и, если понадобится, я прямо сейчас сорвусь в Империю на поиски мужа, послав к Злотверу данное ему обещание сидеть здесь и ждать, пока он за мной приедет. Потому что еще одну подобную весть мое сердце не выдержит.

Уже взявшись за ручку двери, я ощутила, как кто-то надавил на нее с другой стороны. Отдернув руку, я сделала шаг назад, впуская в комнату королеву.

— Мама?..

Она окинула меня внимательным взглядом, особенно задержавшись на сухих глазах, потому что спустя мгновение она произнесла:

— Я вижу, моя девочка, ты стойко переносишь обрушившееся на тебя ужасное известие. Мы с отцом решили прислушаться к твоим словам, и я здесь, чтобы рассказать тебе правду, которую ты хотела услышать.

— Мама, я боюсь, что сейчас не самое подходящее время, чтобы… — Я нетерпеливо нахмурилась, но королева и не думала уступать мне дорогу.

— Нет, моя милая, именно сейчас — самое подходящее.