Красный монарх: Сталин и война - Саймон Себаг-Монтефиоре

В финале жизни Алексей Кузнецов проявил твердость и отказался признавать свою вину. Его упрямство разгневало Сталина и смутило Абакумова.

– Я большевик и останусь им, несмотря на вынесенный приговор, – заявил Кузнецов. – История нас рассудит.

Чекисты затолкали осужденных в белые мешки и потащили на казнь. Их расстреляли в 00.55 1 октября. Родных и близких отправили в лагеря.

Эта маленькая резня еще больше укрепила власть четверки, состоящей из Маленкова, Берии, Хрущева и Булганина. Они стали последними соратниками Сталина, который вступил на последний этап жизни. Уничтожение ленинградцев оказалось лебединой песней и для Виктора Абакумова. Этому сладострастному толстяку садисту вскоре пришлось навсегда свернуть свой кровавый ковер. Возможно, его подвела чрезмерная уверенность в своей власти. В марте 1950 года Абакумов закрыл «еврейское дело», никого не выпустив на свободу.

Однако Сталин, находившийся в отпуске, решил организовать новый взрыв антисемитизма. Иосиф Виссарионович пригласил украинских руководителей к себе на ужин. За столом он посвятил их в планы организовать точно такую же антисемитскую кампанию в Киеве. Охота на сионистов велась даже в правительстве. Были уволены тысячи чиновников-евреев.

Большой интерес вождя вызвало дело на престижном Московском автомобильном заводе имени Сталина. Здесь делали ЗИСы, лимузины для правительства. В руководстве завода тоже оказались евреи. Они даже прислали Соломону Михоэлсу поздравительную телеграмму, когда был образован Израиль.

– Хорошим рабочим завода надо раздать дубинки, чтобы они могли после смены выбить душу из этих евреев! – заявил Хрущеву Сталин.

Хрущев, Маленков и Берия вызвали в Кремль руководителей завода и обвинили их в потере бдительности, потворстве деятельности антисоветской националистической группы саботажников-евреев. Перепуганный директор упал в обморок прямо в кабинете. Партийным руководителям пришлось приводить его в чувство холодной водой. Сталин разрешил отпустить директора, но двое журналистов-евреев, писавших об автомобильном заводе, были расстреляны.

Евреи были не единственной целью новой волны репрессий Сталина. Он все больше сомневался в Лаврентии Берии. Его подозрения разжигал честолюбивый Акакий Мгеладзе, хозяин Абхазии. Он красочно описывал зверства Берии в Грузии в тридцатые годы. Сталин слушал своего любимца благосклонно и задумчиво кивал. За ужином вождь ругал Лаврентия Павловича за кровожадность. Мгеладзе оказался единственным человеком, который открыл Сталину глаза на то, как мингрел управлял Грузией. Берия был мингрелом, как и Чарквиани, который руководил республикой с 1938 года.

Наслушавшись рассказов Акакия Мгеладзе, Иосиф Виссарионович вызвал Абакумова и приказал проверить Грузию. Она уже тогда считалась самой коррупционной республикой в Советском Союзе. Министр должен был организовать дело против мингрелов, не забыв, естественно, о самом главном из них – Берии. «Ищите Большого мингрела!» – напутствовал Сталин шефа госбезопасности.

18 ноября, ближе к концу отпуска, Сталин наконец решил, что пришло время заняться медициной. Он приказал арестовать первого врача-еврея. Незавидная участь быть пионером гонений выпала профессору Якову Этингеру, лечившему многих советских руководителей.

Чекисты, естественно, прослушивали врача. Этингер слишком откровенно отзывался о Сталине. Профессора арестовали. Его пытал один из приближенных Абакумова, подполковник Михаил Рюмин. Чекисту удалось выбить из профессора показания на всех известных московских докторов-евреев. Тем не менее Виктор Абакумов почему-то был недоволен. Министр приказал прекратить пытки, но Рюмин уже вошел в раж. Яков Этингер скончался от «остановки сердца». Так чекисты обычно называли смерть арестованного во время пыток. Подполковник Рюмин попал в сложное положение. Он понял, что ему грозят очень большие неприятности. Единственный выход – попытаться опередить Абакумова и нанести удар первым.

В 1950 году значительно выросла численность ГУЛАГа. Еще никогда в Советском Союзе не было так много заключенных – 2,6 миллиона человек!

Абакумов считал, что справляется с поставленными задачами. На свою беду, он слишком много знал о Ленинградском и «еврейском» делах. Еще опаснее для него было другое. Сталину казалось, что МГБ и сам Абакумов по непонятной причине затягивают следствие. У него складывалось впечатление, что он получил второго Ягоду.

Поводами для недовольства министром МГБ послужили закрытие «еврейского дела», слухи о взяточничестве чекистов, чванливость и высокомерие Абакумова. И конечно же, большую роль сыграли Берия с Маленковым, поднаторевшие в искусстве плести интриги.

Первым предвестником неприятностей для Виктора Абакумова стало то, что его не вызвали на доклад в Кремль после возвращения Сталина из отпуска. В Москву вождь вернулся 22 декабря, сразу после своего 72-го дня рождения.

Подполковник Рюмин решил воспользоваться смертью Этингера и охлаждением вождя к Абакумову. «Маленький Мишка», или, как его прозвал Сталин, «Шибздик», стал вторым кровожадным карликом вождя.

Тридцативосьмилетний Рюмин, полненький и начавший лысеть мужчина низкого роста, был последним в длинном списке безжалостных садистов из ГПУ-НКВД-МГБ. Так же как все предыдущие мучители в погонах, этот недалекий, очень злобный и жестокий чекист мечтал получить похвалу от Сталина. Рюмин легко убивал людей по приказу вождя.

Рюмин закончил курсы бухгалтеров, но стал чекистом. Как показывал на собственном примере Георгий Маленков, образование не являлось препятствием для массовых убийств. Проблем у Михаила Рюмина хватало. В 1937 году его уволили с должности бухгалтера одного из предприятий за растрату. Теперь же он нарушил приказ Абакумова и убил профессора Этингера.

Карлик решил действовать. Возможно, он и сам сильно удивился, когда узнал, что стал главной движущей силой возникновения «дела врачей».

2 июля 1951 года Рюмин отправил Сталину письмо, в котором обвинил Виктора Абакумова в преднамеренном убийстве профессора Этингера. При помощи этого злодеяния Абукумов якобы хотел скрыть заговор врачей-евреев, собиравшихся убить членов политбюро. Смерть Щербакова, писал Михаил Рюмин, на их совести. Получив это письмо, Сталин стал еще больше бояться своего возраста, врачей и евреев. Рюмин объединил эти три страха в один.

Рюминские обвинения врачей в убийствах, возможно, были спровоцированы самим вождем. Они вполне могли стать и той искрой, которая заставила Сталина вернуться к смерти Жданова и сплести паутину «заговоров», чтобы оправдать новую волну террора и репрессий.

Иосиф Виссарионович велел Берии и Маленкову разобраться, что происходит в МГБ. Эти два интригана, конечно же, воспользовались подвернувшейся возможностью. Они обвинили Абакумова в коррупции, некомпетентности и моральном разложении. В ночь с 4 на 5 июля Сталин согласился с предложением Маленкова назначить новым начальником МГБ сорокасемилетнего Семена Игнатьева.

В час ночи в Маленький уголок был срочно вызван перепуганный насмерть Абакумов. Дурные предчувствия не обманули чекиста. В Кремле он узнал, что больше не является министром. В 1.40 приехал за наградами Михаил Рюмин. Его произвели в генералы и вскоре сделали заместителем министра МГБ.