Сад мертвых бабочек - Антон Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
– Тогда давай возьмем Валю с собой! У нас дом на океане большой, всем места хватит! – И добавила: – Он же сказал мне, что любит тебя!
Ну да, это было очевидно. Вопрос только в том: а она его?
В тот жаркий день конца июня они наведались в интернат для психически больных подростков, тот самый, куда ее в свое время заперли.
Выяснилось, что бывшая мэрша вывела его из муниципальной собственности и продала фирме собственного мужа: дело было, конечно, не в психически больных детях, а в том лакомом участке, на котором располагался интернат и где предстояло возникнуть элитным загородным коттеджам.
Незаконную сделку задним числом суд отменил, и Анжела, прихватив фотоаппарат, в сопровождении Вальки (Нина осталась с двумя Женями, которые души в ней не чаяли и которых хитрая девочка тоже предложила забрать с собой), бродила по запущенному саду интерната, делая фотографии полевых цветов.
По сути, это место с разваливающимся домом мало чем отличалось от старинного французского замка с ландшафтным парком, клиники доктора Шметтерлинга: и там, и там пациентам жилось несладко.
Анжела решила, что сделает репортаж об обитателях провинциального интерната для психически больных детей и подростков.
И что будет помогать им – не одновременно, а на постоянной основе.
Она зашла в здание. Когда-то оно казалось ей огромным, а на самом деле было не такое и гигантское.
От времени, что ли, скукожилось?
Она прошла по длиннющему коридору и обнаружила тот бокс, куда ее запирали.
Кажется, он использовался до сих пор.
Кто-то из руководства заваливал важную гостью фразами, а Анжела даже не слушала. Ее глаза ловили детали.
Трещина в стене, а в ней – паук. Мимолетная улыбка бритого наголо хрупкого мальчика. Пожилая санитарка, выливающая содержимое ведра на истертый линолеумный пол, чтобы начать его драить.
Жизнь, как она есть.
Но как не должна быть?
Они прошли в большое помещение, где, явно проинструктированные, питомцы занимались склеиванием поделок.
– Вот это Алеша. Он у нас уже семнадцать лет. У него…
Внезапно Анжела увидела, как стоявший у стенки худой, с угреватым лицом, мужчина, уставившись на нее, вдруг попятился, а потом вдруг развернулся и кинулся бежать прочь.
– Он меня испугался? – спросила удивленно Анжела. – Но я его даже не знаю!
Хотя его лицо показалось ей знакомым.
Дама, проводившая экскурсию, пояснила:
– Это Родионов, толковый наш санитар, уже давно тут работает, ребята в нем души не чают…
Внезапно раздался стук – и Анжела увидела, что деревяшка, являвшаяся заготовкой поделки, вывалилась из рук одного из подростков.
Опустившись перед ним на корточки, Анжела тихо спросила:
– Ты так не считаешь?
Подросток, тяжело дыша, судорожно задергал головой.
Анжела прижала подростка к себе.
– Он… он плохой… Он… ночью делает со мной и другими вещи, которые нам не нравятся… Ночью, но иногда и днем тоже. И утром. Он сказал, что о них нельзя говорить, иначе нас всех навсегда отправят во взрослую дурку…
И тут Анжелу как током ударило. Она вспомнила, откуда ей знакомо лицо этого санитара Родионова.
Только знала она его много лет назад под иным именем.
– Это же Груздев! – крикнула она. – Не Родионов, а Груздев! Тот самый, которого взяли за то, что он девочек в кусты затаскивал.
И которого они допрашивали, подозревая в причастности к исчезновению Никитки. И сделали вывод, что он отношения к этому не имеет.
Не имеет?
Груздев специализировался тогда на девочках, а в интернате развращал в том числе и мальчиков. Как ее муж Стивен: его жертвами были дети обоего пола.
А они тогда, решив, что если Груздева тянет к девочкам, то Никитку он тронуть не мог.
О, ведь ей еще много лет назад был дан такой ужасный пример, что очень даже мог, а она это не сочла нужным заметить!
Выходит, что тот человек, на которого они вышли с самого начала, этот Груздев, который звался теперь Родионовым, видимо, чтобы получить под фальшивым именем доступ к детям, к которым под своим настоящим, с учетом своей судимости по педофильской статье, подобраться никак не сумел бы, вполне мог…
Вполне мог быть похитителем Никитки.
Похитителем и убийцей.
– Задержите его! – закричала Анжела, все еще прижимая к себе плачущего мальчика, жертву Груздева-Родионова. – Он же уйдет!
Валька резко сорвался с места и бросился в парк.
Никуда Груздев-Родионов не ушел, хотя и пытался: Валька настиг его у ворот, повалил на пол и притащил обратно.
И пока местная милиция невыносимо долго ехала в расположенный черт знает где интернат, Анжела имела возможность побеседовать с ним.
– Вы меня узнали, – сказала она.
Ну да, ее сложно не узнать – «черномазая корова», как сказала бы «сестренка» Нинка.
– Узнал, – заявил тот. – Ты же за братиком своим приехала?
Валька схватил его за ворот.
– Говори! – закричал он, но Анжела грозно посмотрела на него, и он отпустил санитара.
Санитара, который годами измывался над несчастными психически больными детьми.
– А если нет? – осклабился тот, а Анжела пожала плечами:
– Тогда так никто и не узнает. Вас отправят в колонию, и там вам хана. Первый раз вам удалось там выжить, во второй не выйдет. А вот если вы сознаетесь в убийстве, то вас отправят в специализированную колонию, где вы будете сидеть в одиночке.
Груздев (Родионов, как потом выяснилось, была девичья фамилия его матери) поразмыслил:
– За одно нет, а вот за серию?
Выходит, что он не только Никитку убил, а и других?
И никто в городе на это не обратил внимания?
Но кто в этом городе вообще на что-то обращал внимание.
Груздев же тем временем порозовел.
– Да, да, сознаюсь во всех! Меня точно тогда в этот, как его «Черный дельфин» отправят, а не на обычную зону.
Анжела, не глядя на него, спросила:
– Моего братика убили вы?
И, не выдержав, вперила в него взгляд. Нагло глядя ей прямо в глаза, Груздев ответил:
– Ну да!
Продолжая играть с ним в гляделки, Анджела воскликнула:
– Но почему? Вы же… вы же специализировались на девочках?
Груздев заявил:
– Ну а тут увидел черненького мальчика, и меня аж до костей пробрало!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!