Мятежная весна - Морган Родес

Тот на мгновение повис на клинке. Его глаза лезли из орбит, он смотрел на Магнуса словно бы в немом изумлении. Такое выражение на лице человека, только что порывавшегося убить его, обозлило принца еще больше. Он резко повернул лезвие. У Эрона вырвался мучительный крик, подобный воплю смертельно раненного животного. И жизнь наконец погасла в его глазах. Магнус вырвал клинок. Молодой вельможа рухнул наземь так, словно в его теле не было ни одной кости.

Несколько мгновений Магнус молча стоял над ним, глядя на убийцу своей матери. Эрон стеклянными глазами смотрел на своды шатра. Его кровь собиралась лужей, грозя испачкать принцу левый сапог.

Как Магнус и предполагал, эта победа не принесла ему удовлетворения. Он ощущал внутри лишь пустоту.

Однако теперь он по крайней мере знал правду. И чувствовал ненависть, не испытанную никогда прежде. Он ненавидел человека, на которого с детства привык равняться, пусть даже не одобряя всех его решений. Сильного человека, который всегда совершал необходимое, который добился власти и славы, пуская в ход насилие и страх, утонченный ум и грубую силу.

Когда-то Магнус мечтал и надеялся стать таким же, как отец.

Больше этому не бывать.

Мятежники встали лагерем примерно в миле от вереницы шатров, тянувшейся вдоль Кровавой дороги. Разложить костры не посмели; ждали и наблюдали за поселком строителей, прижимаясь друг к дружке ради тепла, пока из-за громадных вершин не поднялось солнце.

Самка золотого ястреба, кажется безотлучно сопровождавшая Йонаса, ждала вместе с ними, устроившись поблизости на ветке облетевшего дерева.

– Что ты такое? – глядя на птицу, шепотом вопрошал Йонас. – Чего хочешь от нас? От меня?

Птица не отвечала. Напротив, когда они уже готовы были приступить к выполнению своего плана, снялась с ветки и улетела…

Йонас отдал команду, и сорок семь человек беззвучно, как тени, рассыпались цепью и вошли во вражеский лагерь. Их целью было отыскать Магнуса и Ксантоса. Не имея возможности держаться всем вместе во время нападения, они заранее уговорились встретиться на закате, в определенном месте, расположенном в трех часах ходу отсюда.

У каждого была своя задача. Каждый знал, что ему делать. Ничто не отвлечет их. А тот, кто попробует заступить им дорогу, умрет.

Если все пройдет как надо, никто и не заподозрит, что они вообще здесь побывали.

Вот только Йонас не надеялся, что все пройдет гладко. Он предвидел, что возникнут препятствия. И его люди тоже были готовы.

Они вошли в лагерь, и спустя пару минут раздался сигнал тревоги.

И началось…

Из палаток, на ходу выхватывая оружие, посыпались стражники. Лисандра бросала на тетиву стрелу за стрелой, истребляя их подобно ночной хищнице: не знающие промаха смертоносные жала валили врагов, попадая им то в горло, то в грудь.

– Давай вперед, пока еще можно! – крикнула она Йонасу, сцепившемуся со стражником. – Если найдешь государя Эрона первым, убей его! И пусть это будет не самая легкая смерть!

Близкая возможность отмщения, кровавого и долгожданного, как ничто другое, придала Йонасу сил. Он с размаху ударил стражника в горло, и тот упал замертво.

– Удачи, Лис! Если все кончится плохо, увидимся с тобой и с Брайоном на светлой стороне!

– Ты в самом деле думаешь, что мы туда попадем? – Она оскалила в улыбке ровные белые зубы, лицо девушки золотили лучи рассвета. Йонас внезапно понял, что Брайон был прав: Лисандра была воистину прекрасна. – Встретимся в стране тьмы, Агеллон! Придержи там для меня парочку демонов!

Их взгляды встретились… В следующий миг Лисандра метнулась в сторону и пропала.

Йонас бросился сквозь сумятицу боя, отыскивая свою жертву. Он хотел найти Магнуса и королевского строителя, но не худо было бы встретить и Эрона. Пусть кровью заплатит и за Томаса, и за Брайона!

Он по очереди заглядывал во все шатры, яростно отбрасывая всякого, кто пытался ему помешать. Стражники, пожалуй, валились даже слишком легко. Уж больно привыкли они в здешней глуши измываться над безоружными рабами, ослабевшими от непосильной работы. И оказались совершенно не готовы к такому бешеному нападению, да еще и непосредственно на рассвете. На них налетело почти полсотни отчаянных мятежников, готовых на что угодно, лишь бы досадить королю, обратившему в рабство их сестер и братьев, матерей и отцов.

Йонас стер с лица чью-то кровь и ринулся дальше. Откинул занавесь у входа очередного шатра – и сразу увидел кое-кого очень знакомого.

Эрон Лагарис спал крепким сном, растянувшись на земле. Перед глазами Йонаса немедленно встала сцена гибели брата. Вот он, мерзавец, убивший самых близких его людей!

– Перепил вчера вечером? – зарычал Йонас. – Просыпайся, падаль! Я хочу, чтобы ты видел, кто заберет твою жизнь!

Он сделал шаг под купол шатра… и нахмурился. Глаза Эрона были открыты, взгляд неподвижен. Рубашка на груди была мокра от крови, по земляному полу растеклась черная лужа.

Йонас с трудом осознал увиденное. Эрон был уже мертв.

Тут кто-то схватил его сзади, сильная рука сдавила горло.

– С чего ты решил, что пелсийское отребье может вот так на нас нападать, не будучи истреблено подчистую? – Голос и рука принадлежали стражнику, здоровяку с нечистым дыханием. – Ты хорошо подумал, смутьян?

Йонас ударил через плечо, но стражник перехватил его руку – и вывернул так, что громко хрустнула кость. Йонас взревел от боли и на миг отвлекся.

Этого хватило.

Стражник нанес удар, погрузив свой меч Йонасу прямо в сердце.

Потом он выдернул клинок и толкнул Йонаса вперед. Тот споткнулся и упал на холодную землю всего в нескольких футах от Эрона. Он еще мог видеть, но перед глазами все плыло. Стражник казался ему темной глыбой, подсвеченной ярким сиянием утра.

Тот вытер окровавленные руки.

– Ты правда думал, будто ваша горстка дикарей что-то против нас сможет? Ладно, пойду еще кого-нибудь на хлеб намажу для завтрака…

И здоровяк, смеясь, вышел наружу.

В груди Йонаса раскаленным стержнем ворочалась невыносимая боль. Его кровь вместе с жизнью вытекала на земляной пол. Алый поток разливался, смешиваясь с кровью Эрона.

– Брайон… – прохрипел Йонас.

Он еле говорил, глаза жгло. В памяти вдруг всплыло, как они с Брайоном детьми носились по винограднику, срывая сладкие полновесные гроздья, а рассерженный отец Йонаса гонял их оттуда. В отличие от сына, он принимал свою судьбу без борьбы, неизменно следуя правилам, установленным вождем Базилием, даже когда эти самые установления оставляли его семью без еды.

А вот Томас, тот смеялся, глядя на их шалости, потому что всегда был бунтарем. Он не признавал правил, кроме тех, что сам для себя устанавливал. Вот появляется Фелиция, его сестра-командирша, она просто стоит, уперев руки в боки, покачивает головой и твердит Йонасу: будешь неслухом – дождешься беды. Фелиция – она сильная. Достаточно сильная, чтобы прожить и без него. Такой же была их мать, пока не угасла от изнурительной болезни. Йонас даже слышал когда-то, что сестру Клео унесла сходная хворь.