Обольстительница - Хизер Грэм

– И это все? Больше ты ничего с себя не снимешь?

Она быстро обернулась. Она даже не заметила, что Джером здесь, у пруда. Сидит, прислонившись к стволу сосны, без рубашки, босиком, с закатанными до колен брюками. Руки сложены на груди. Внимательно смотрит на нее. Райза почувствовала озноб. Как ей хотелось броситься к нему! Но она знала, что этого делать нельзя. Он все еще считает ее предательницей.

Она тоже сложила руки на груди.

– Я теперь очень осторожно отношусь к своей одежде. Не разбрасываю ее где попало.

– И правильно. Так и надо.

– Это почему же?

– Если не будешь достаточно осторожна, я обязательно найду твое укрытие.

– Как смешно… Особенно если учесть, что твое укрытие всем известно.

Он нахмурился:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не важно.

Она отвернулась от него. Пошла по воде. Он нагнал ее, схватил за руки, повернул к себе. У нее перехватило дыхание, и все-таки она нашла в себе силы вырваться. Отступила назад.

– Честно говоря, не могу поверить, что ты привез меня сюда.

– Местонахождение дома моего отца не является военной тайной, – сухо заметил он.

– Значит, если бы это было военной тайной, ты бы мне ее не доверил?

Он несколько секунд молчал.

– А тебе можно доверять?

– Если ты считаешь, что нельзя, почему я здесь?

– Потому что я женат на тебе.

– Наверное, жениться на мне не стоило.

– Да, мне об этом говорили.

– Потому что я тебя предала?

– И не один раз.

– Значит, и на этот раз тоже?! Понятно, я стукнула себя по голове и перебежала к янки.

– Возможно, ты их позвала. А они считали, что оказывают тебе услугу.

– Может, они действительно хотели оказать мне услугу, только у меня не хватило здравого смысла это понять.

– Ты разве с ними боролась? Мне ведь пришлось гнаться за тобой на коне! Это могло стоить жизни нам обоим.

– Я же не знала, что это ты! На меня ведь напали перед этим! Я… Да что с тобой разговаривать!

Слезы обожгли ей глаза. Он стоял, весь напрягшись. Не смягчился ничуть. В глазах ни малейшего намека на сочувствие… на какое-либо другое чувство.

– Дело в том, что я постоянно попадаю в ловушки. И каждый раз ты оказываешься рядом.

– Я никогда тебя не предавала! Я до смерти устала это повторять. Черт тебя побери! Я невиновна! – Внезапно она поняла, что он ее не слушает. Он не дает ей никакого шанса! – Я готова убить тебя!

Райза чувствовала, что теряет контроль над собой. Но это сейчас не имело значения. Она бросилась к нему по песку, в дикой ярости налетела на него. К такому он оказался не готов и от неожиданности не смог устоять на ногах. Оба упали на песок. Он – со всего размаха. На какой-то момент Райза почувствовала необузданную радость. Она одержала над ним верх! В следующий момент, однако, эта радость уступила место неожиданному паническому страху. Они так давно не были вместе… Ее обуревали самые разные чувства – гнев, боль, обида и желание… дикое желание.

Она касалась его. Пальцы ее касались его обнаженной груди. Ноги переплелись с его ногами. Грудь прижималась к его груди. Она ощущала, как жар его тела проникает в нее. Тонкая ткань панталон не защищала от жара его мускулистых бедер. Глаза… Их взгляд возбуждал в ней одновременно ярость и страсть. Инстинкт говорил ей, что нужно бежать, спасаться, пока не поздно.

– Отпусти! Дай мне встать. Пусти меня!

– Позвольте напомнить вам, миссис Маккензи, что это вы на меня напали.

Джером, казалось, забавлялся, но глаза его угрожающе сверкнули. Райза попыталась встать. Он снова повалил ее на песок.

– Маккензи, я сказала, отпусти меня!

– А я сказал, что это ты начала.

– Ну хорошо, я прошу прощения. Отпусти, я серьезно говорю. Я тебя ненавижу! До смерти устала от обвинений в том, чего я не делала. А ты можешь убираться к дьяволу, и захвати с собой всех своих друзей-мятежников. Я никогда тебя не прощу. Что бы ты о себе ни воображал, ты просто осел. Тебя убьют, ты сам на это напрашиваешься. А я не хочу быть рядом, когда это произойдет. Я не виновата, что ты попал в тюрьму, но мне бы хотелось, чтобы ты сейчас сидел там. И еще бы мне хотелось… Отпусти меня!

Райза снова попыталась подняться. Джером не отпускал ее. Руки его сжали ткань сорочки. Она попыталась вырваться. Тонкая ткань разорвалась. Райза отпрянула назад.

– Как ты смеешь! Как ты смеешь прикасаться ко мне! Смотри, что ты наделал! И ты еще смеешь…

– Что я наделал?!

Он тоже вскочил. Заключил ее в кольцо своих рук. Райза хотела вывернуться, но оказалась недостаточно быстрой. В мгновение ока он разорвал ее сорочку.

– Ах ты… проклятый… мятежник!

Она набросилась на него с кулаками, но он тут же перехватил ее руки. Райза подалась назад, оступилась и полетела в воду. А вот и путь к спасению! Она вырвалась из его рук и поплыла. Он успел уцепиться за ее панталоны… Тонкая ткань мгновенно разорвалась. Теперь его руки касались ее обнаженного тела. Он тянул ее назад, к себе. Она отчаянно сопротивлялась, хотя ее сжигало бешеное, неукротимое желание. Грудь соприкоснулась с курчавыми волосами на его груди, и соски тотчас же напряглись. Все тело окатило горячей волной, жар спустился вниз, в ней все пылало. Он подхватил ее на руки, двинулся к берегу. Положил на мокрую землю, упал на нее. Их пальцы переплелись, дыхание смешалось. Джером приподнялся, глядя ей прямо в глаза.

– Будь ты проклята! Будь ты проклята!

– Да черт тебя возьми! Я ни в чем не виновата!

– Ты перешла на другую сторону?

– А ты?

– Тебя это волнует? – страстно произнес он. – Вот сейчас, в этот момент, имеет для тебя какое-то значение, на чьей я стороне?

– Нет, – прошептала она. Потом ударила его кулаком в грудь. – Да! Да, имеет, потому что я…

– Потому что ты меня не предавала. Знаю. Я думаю… Она не сводила с него глаз.

– Что?! Что ты сказал?

– Может, ты и не устраивала мне западню. Может, ты действительно не имеешь отношения к захвату моего корабля и моих людей.

По ее щекам покатились слезы.

– Ты… ты хочешь сказать… что веришь мне?

– Да.

– Но ты же все время обвинял меня…

– Согласись, все это выглядело весьма подозрительно. Тем более что ты такая преданная янки.

– Да, но…

– Но что?

Нет, не могла она сказать Джерому, что никогда не причинила бы ему вреда, потому что любит его. Гордость не позволяла произнести это. Не сейчас…