Драконы зимней ночи - Маргарет Уэйс

– А ну прекратите! – услышал Тассельхоф свой собственный вопль. – Прекратите немедленно и послушайте, что я вам скажу!

Каково же было его изумление, когда все в самом деле умолкли и повернулись к нему. А он… он не имел ни малейшего понятия, что он должен был сказать всем этим именитым вельможам. Но сказать что-нибудь было необходимо. В конце концов, мелькнуло у него в голове, весь сыр-бор происходит с моей легкой руки – ведь это я вычитал в книжке про «глаза», будь они неладны.

Он слез со скамейки и пошел к Белокамню, к людям и эльфам, непримиримо стоявшим друг против друга. Ему показалось, он разглядел под широкополой шляпой ухмылку Фисбена…

– Я… – замялся кендер. И тут его спасло внезапное вдохновение. – Я требую права представлять здесь мой народ! – гордо произнес Тассельхоф. – Я требую места среди совещательных членов Совета!

Перекинув через плечо каштановый хвост, кендер остановился против Ока. Громада Белокамня нависала над ними… С трудом оторвав от нее взгляд, Тас посмотрел на Гунтара… потом на Беседующего…

И внезапно понял, что ему следовало совершить. Понял и затрясся от страха – он, Тассельхоф Непоседа, никого и ничего не боявшийся! Он не дрожал так, даже оказавшись носом к носу с драконами. Но это… это… Во рту пересохло, ладони похолодели, словно он лепил снежки, позабыв надеть рукавицы. Однако Тассельхоф был полон решимости. Надо было только заговорить их и сбить с толку, чтобы не поняли, что у него на уме…

– Вы никогда особо не принимали нас, кендеров, всерьез, – начал он, и собственный голос показался ему слишком пронзительным и громким. – Вообще-то, вы знаете, трудно вас за это строго судить. Чего уж там, мы, кендеры, народ довольно-таки безответственный, да и любопытны, говорят, не в меру… Только можно ли что-нибудь выяснить, не проявив любопытства?

Тас видел, как лицо Беседующего превратилось в стальную маску, как свирепо нахмурился Гунтар. Он еще на шаг придвинулся к Оку…

– Я догадываюсь, что мы порой доставляем окружающим массу хлопот, – поверьте, сами не желая того. Случается даже так, что мы нечаянным образом присваиваем нечто, не вполне нам принадлежащее. Но в одном кендеры уверены твердо…

Не договорив, Тас рванулся вперед. Гибкий и проворный, точно мышонок, он с легкостью увернулся от хватавших его рук и в считанные мгновения достиг Ока. Лица сливались перед его глазами в смутные пятна Он видел раскрытые рты, что-то кричавшие… кричавшие…

Поздно!

Одним стремительным движением Тассельхоф выхватил Око из подставки и что было силы шарахнул его о Белокамень!

Ему показалось, что шар из блестящего хрусталя, внутри которого отчаянно метался белый туман, плыл по воздуху нескончаемо долго. Тас успел задуматься, уж не было ли Око способно задержать свой полет…

Оно ударилось о скалу и разлетелось на тысячу сверкающих осколков. В воздухе завис плотный шар молочно-белого дыма: казалось, он изо всех сил пытался сохранить форму. Но вот откуда-то налетел теплый, пахнущий весенней зеленью ветерок и развеял его без остатка.

Воцарилась тишина. Ужасная тишина.

Кендер спокойно смотрел под ноги, на осколки вдребезги разбитого Ока.

– Мы знаем… – он говорил тихо, но каждое слово падало в тишину, словно капелька дождя, – что сражаться нам надо с драконами. А не между собой.

Никто не двигался с места. Никто не произносил ни слова. Потом послышался шум падающего тела: с Гношем случился обморок.

И пошло дело! Тишина взорвалась, словно разбитое Око. Государь Гунтар и Беседующий подскочили к Тасу разом. Один схватил его за правое плечо, другой – за левое.

– Что ты наделал!

На Гунтара было страшно смотреть.

– Ты всех нас погубил! Ты уничтожил нашу единственную надежду!

Худые пальцы Беседующего впились в плечо Таса, точно соколиные когти.

– И за это он сам первый поплатится!

Портиос, высокий и мрачный, навис над съежившимся кендером. В руке эльфа поблескивал меч. Тас, зажатый между рыцарем и эльфийским королем, был бледен как мел, но голову держал высоко. Он знал, на что идет, и догадывался, что наказанием будет смерть.

Танис расстроится, узнав, что я натворил, подумал он грустно. Но ему, верно, расскажут, что держался я храбро…

– Ишь, размахались тут, – пробубнил сонный голос. – Тоже выдумали, погибать! Куда торопитесь?.. Да убери ты меч, Портиос! Не игрушка! Неровен час, порежешь кого-нибудь!

И сквозь частокол закованных в железо рук Тас разглядел Фисбена, который, позевывая, переступил через бесчувственное тело гнома и заковылял прямо к ним. Эльфы и люди почему-то перед ним расступались. Один Портиос загородил ему дорогу. Он был в такой ярости, что на губах пузырилась пена, а речь стала почти невнятной:

– Берегись, старец! Как бы тебе самому не…

– Я же сказал, хватит махать, – раздраженно буркнул Фисбен и погрозил пальцем.

Мгновение – и Портиос издал дикий крик и уронил оружие наземь. На рукояти меча, оказывается, выросли колючки. Фисбен подошел к молодому вельможе.

– Ты, Портиос, вообще-то неплохой малый, – сказал он строго. – Вот только уважать старших тебя почему-то не научили. Слушаться же надо, когда тебе говорят! Учти на будущее! – И Фисбен сердито повернулся к Беседующему. – А ты, Солостаран, был славным малым… лет этак двести назад. Вырастил отличных троих ребятишек… Троих, говорю! Слышать не желаю никакой чепухи о том, что у тебя дочери, видите ли, нет! Есть, и преотличнейшая! Соображает, между прочим, гораздо лучше папаши. Наверное, в мать пошла… Так о чем бишь я? Ах да: ты же вырастил еще и Таниса Полуэльфа. И знаешь, Солостаран, не исключено, что эта четверка все-таки спасет мир… А теперь вот что: давайте-ка рассаживайтесь. Да, да, государь мой Гунтар, и ты тоже. Шагай, Солостаран, я тебя провожу. Нам ли, старикам, да не помогать друг другу! Вот если бы ты еще не был так ужасающе глуп…

И Фисбен, бормоча что-то себе под нос, повел потерявшего дар речи правителя к его креслу. Портиоса подхватили его воины, и он с искаженным от боли лицом побрел, спотыкаясь, на свое место.

Мало-помалу эльфы и рыцари разошлись и расселись по скамьям. Они приглушенно переговаривались между собой и угрюмо поглядывали на осколки разбитого Ока, лежавшие у подножия Белокамня.

Фисбен усадил Беседующего в кресло. Государь Квинат, похоже, собирался что-то сказать, но встретился со старцем глазами – и вмиг передумал. Вполне удовлетворенный, маг вернулся к скале, перед которой, потрясенный и растерянный, все еще стоял Тас.

– Ты! – Фисбен смотрел на него так, словно впервые увидел. – Иди-ка позаботься о том бедняге!

И он указал Тасу на гнома-механика, все еще пребывавшего в глубокой прострации. У Таса подгибались коленки: он подошел к Гношу и присел подле него. Как хорошо заняться делом и больше не видеть этих злобных, испуганных лиц…