Кошки-мышки - Вера Каспари

В кухне стояла тишина, нарушаемая только периодическим постукиванием ее каблучков о линолеум. Не в силах вынести этой тишины, Чарли сказал:

– Моя мать была такой же. Никогда не могла смотреть, как кто-то умирает.

Беделия отвернулась от плиты, чтобы взять с полки со специями какую-то приправу. Ее лицо напоминало лицо глухонемой. Глаза слегка подернулись поволокой, губы плотно сжались.

Чарли знал, что это подобное трансу состояние – умышленное, попытка Беделии стереть из памяти неприятную сцену. Это сильно разозлило его. На шее у него вздулись жилы, и он резко сказал:

– Нечего переживать из-за смерти вредителя. Мышь кажется безобидным маленьким созданием, даже милым по-своему, но это угроза, разрушительная и опасная. От них надо избавляться ради нашей же безопасности.

Беделия поднесла контейнер с приправой к плите, насыпала приправу в кастрюлю.

– Готова поспорить, ты не угадаешь, что у нас на ужин.

Она говорила ровным голосом, на лице застыло пустое выражение. Потом Беделия улыбнулась, на щеках заиграли ямочки, и она глубоко вздохнула от удовольствия, помешивая суп в кастрюле. Она выглядела такой миниатюрной и милой, такой женственной, всецело поглощенной домашними делами.

– В кладовой почти ничего не было, но мне удалось приготовить очень хороший ужин. Ты и не представляешь, до чего я изобретательна.

Она разлила суп по тарелкам и поставила их на поднос, который Чарли отнес в столовую. Она последовала за ним, держа в руках другой поднос, где стояло накрытое крышкой блюдо.

– Угадай, что здесь, – повелительно сказала она, поставив блюдо на стол.

– Что?

– Сюрприз для тебя, дорогой. Одно из твоих самых любимых лакомств, – сказала Беделия и сняла крышку.

Французский тост выглядел восхитительно. Золотистая поверхность была щедро посыпана сахарной пудрой.

Ранним утром следующего дня, впервые с тех пор, как разыгралась снежная буря, по дороге с грохотом проехал фургон. Чуть позже до дома Хорстов добралась и Мэри, которой пришлось пройти целую милю пешком от трамвайной остановки. Преодолев сугробы и снежные заносы во дворе дома, она вошла через черный ход, сняла варежки и озябшими пальцами ухитрилась развести огонь в печи. Согревшись и поставив чайник, она думала только о том, когда наконец встанут Хорсты. Ей не терпелось сообщить Ханне кое-какие новости, но, пока хозяева были в постели, она не могла воспользоваться телефоном.

В половине девятого Мэри поднялась наверх. Обычно в это время мистер и миссис Хорст уже заканчивали завтрак, а сама Мэри домывала посуду. Сейчас в доме царила гробовая тишина. Мэри робко постучала в дверь хозяйской спальни.

– Открыто, – ответила миссис Хорст.

Она стояла у окна в синем халате с розовыми ленточками. Заплетенные в косу волосы были переброшены через плечо.

– Я вернулась, – объявила Мэри.

– Я рада, Мэри.

– Надеюсь, вы не сердитесь на меня, миссис Хорст. Меня занесло снегом.

– Нас тоже.

Мэри осмотрела комнату. Ей показалось, что чего-то не хватает, но она не сразу сообразила, в чем дело.

– Надеюсь, вы хорошо со всем справились без меня?

– Бедному мистеру Хорсту пришлось взять на себя хозяйство. Я лежала в постели с тяжелой простудой.

Мэри задержала взгляд на кровати, одна половина которой оставалась нетронутой, будто на ней никто не спал, и поняла, чего здесь не хватает.

– А где мистер Хорст?

– Мы опасались, как бы он от меня не заразился, поэтому он ночевал в другой комнате.

– Разбудить его? Я поставила кофе и овсяную кашу вариться, минут через пять все будет готово и вы можете завтракать.

– Нет, пускай спит.

– А он не опоздает на работу?

– Сначала ему придется расчистить подъездную дорожку. Пока она завалена снегом, он не сможет вывести машину из гаража.

– Он мог бы дойти пешком до трамвая.

– Неважно, Мэри, не беспокой его.

– А сами-то вы сейчас позавтракаете?

– Нет, я подожду его.

Мэри медлила, потирая лодыжку носком другой ноги. У нее были и свои новости. Она отрывисто захихикала и сообщила Беделии, что они с Хеном Блэкманом теперь помолвлены.

Беделия лучезарно улыбнулась, всем своим видом выражая одобрение.

– Возможно, метель была тайным благословением, Мэри. На днях я говорила мистеру Хорсту, что если ты хоть наполовину та, за кого я тебя принимаю, ты не упустишь этой возможности.

Мэри польстило, что миссис Хорст говорила с мужем о ее делах. Не переставая хихикать, она подробно описала, как Хен делал ей предложение.

– Вы узнали об этом даже раньше Ханны, – сказала она, давая хозяйке понять, какая той выпала честь.

– Как только мистер Хорст встанет и ты подашь нам завтрак, можешь позвонить Ханне и все ей рассказать, – разрешила Беделия.

Мэри отправилась на кухню, все еще продолжая хихикать. Внезапно ее смех оборвался, переходя в испуганный крик. Она увидела, как по задней лестнице к ней приближается нечто белое и бесплотное.

– Я тебя напугал, Мэри? Прости. – Из темноты вышел Чарли. Он был одет в темные брюки и белую рубашку.

– Я приняла вас за привидение, – прошептала служанка.

Его войлочные тапки бесшумно проскользнули по полу. Беделия не слышала, как он вошел в комнату.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он, и она резко обернулась. – Похоже, сегодня утром я только и делаю, что пугаю дам, – заметил Чарли.

– Проехал пивной грузовичок Мартина, – сообщила она.

– Да, я слышал. Но мне было так лень вставать… Я заснул только на рассвете.

Беделия окинула взглядом комнату. Ее глаза медленно скользили по мебели и прочим предметам, пока она тщательно не рассмотрела каждую деталь обстановки. О чем она думала в эту минуту? О других комнатах, которые ей пришлось покинуть? Или сравнивала эту спальню со своими прежними? Или же сожалела, что придется расстаться с комнатой, где висели выбранные ею по цвету шторы, которые она сама пошила на швейной машинке, и где стояла постель, в которой она спала с Чарли? Оплакивала ли она своих мужей наряду с вещами, которые вынуждена была оставить, с мехами и красивыми платьями, медными горшками, кастрюлями, замысловатыми венчиками и открывалками?

Черная жемчужина значила для нее больше, чем Джейкобс. Она хотела бы сберечь ее, чтобы хвастаться ею в казино в Монте-Карло. Сохранит ли она кольцо с гранатами, которое Чарли подарил ей на Рождество?

– Ты все еще думаешь о Европе? – спросил он.

Казалось, она не слышала. Чарли в нерешительности размышлял, стоит ли повторить вопрос. Он не хотел выходить из себя, но ничего не мог с собой поделать: равнодушие жены приводило его в ярость.