Спаситель - Ю Несбе

Вот почему он тяжело вздохнул, когда колокольчик над дверью пронзительно звякнул и в магазин вошел высокий широкоплечий мужчина в темном костюме, направившийся прямо к кассе.

— Полиция, инспектор Харри Холе, — сказал вновь пришедший, и на миг у Имтиаза мелькнула паническая мысль, уж нет ли в Норвегии закона, обязующего все магазины развешивать рождественские украшения.

— Несколько дней назад тут, возле магазина стоял попрошайка, — продолжал полицейский. Рыжеволосый, вот с такими усами. — Он провел пальцем по верхней губе и вниз к подбородку.

— Да, — сказал Имтиаз, — я его знаю. Он нам бутылки сдает.

— Как его зовут?

— Кляча. Или Бутылконос.

— Почему?

Имтиаз засмеялся. Настроение резко улучшилось.

— Так ведь он клянчит, верно? И бутылки носит…

Харри кивнул.

Имтиаз пожал плечами:

— Это мне племянник рассказал…

— Неплохая шутка. А имя?

— Не знаю. Зато знаю, где его можно найти.

Эспен Касперсен, как обычно, сидел с целой стопкой книг в Дайкманской библиотеке на Хенрик-Ибсенс-гате, 1, когда вдруг заметил, что рядом кто-то стоит, и поднял голову.

— Холе, полиция, — сказал этот человек, усаживаясь по другую сторону длинного стола.

Эспен обратил внимание, что девушка на дальнем конце стола покосилась на них. Иной раз новые сотрудники просили его перед уходом открыть сумку. И дважды к нему подходили люди, просили уйти, потому что от него жутко воняет и они не могут сосредоточиться. Однако полиция обращалась к нему впервые. В смысле, здесь, а не когда он попрошайничал на улице.

— Что читаем? — спросил полицейский.

Касперсен пожал плечами. Он сразу понял, что рассказывать полицейскому о своем проекте — напрасная трата времени.

— Сёрен Кьеркегор? — Полицейский прищурясь глядел на корешки. — Шопенгауэр. Ницше. Философия. Философ, стало быть?

Эспен Касперсен фыркнул:

— Я ищу правильный путь. А тут не обойтись без размышлений о том, что значит быть человеком.

— Разве это не означает, что ты философ?

Эспен Касперсен взглянул на него. Пожалуй, он его недооценил.

— Я говорил с бакалейщиком с Гётеборггата, — сказал полицейский. — По его словам, ты сидишь тут каждый день. А все остальное время попрошайничаешь на улицах.

— Таков мой выбор в жизни.

Полицейский достал блокнот, и Эспен Касперсен в ответ на его вопрос назвал свое полное имя и адрес местожительства — у двоюродной бабки на Хагегата.

— А профессия?

— Монах.

Эспен Касперсен удовлетворенно отметил, что полицейский даже бровью не повел, только кивнул:

— Ладно, Эспен. Наркотики ты не употребляешь, так почему попрошайничаешь?

— Потому что моя миссия — быть людям зеркалом, чтобы они могли посмотреть на себя и увидеть как большое, так и мелкое.

— И что же, по-твоему, большое?

Эспен уныло вздохнул, словно устал повторять очевидное:

— Милосердие. Делиться, помогать ближнему. Библия чуть не на каждом шагу твердит об этом. Но фактически приходится долго искать, пока найдешь что-нибудь о добрачных половых сношениях, об аборте, гомосексуализме и праве женщин выступать на собраниях. Однако фарисеям куда проще громогласно рассуждать о второстепенном в Библии, нежели говорить и делать то большое и важное, к чему настоятельно призывает Писание: отдавать половину имения своего тому, кто не имеет ничего. Каждый день тысячи людей умирают, не услышав слова Божия, потому как эти христиане крепко держатся за свое земное достояние. Я даю им шанс задуматься об этом.

Полицейский кивнул.

Эспен Касперсен помедлил, потом спросил:

— А как ты узнал, что я не наркоман?

— Я видел тебя несколько дней назад на Гётеборггата. Ты попрошайничал, а я шел мимо с парнем, который дал тебе монету. Но ты взял ее и со злостью швырнул ему вдогонку. Наркоман никогда бы этого не сделал, даже с самой мелкой монетой.

— Я помню.

— Похожая история случилась со мной два дня назад в загребском баре, и я призадумался. То есть кое-что натолкнуло меня на размышления, но я отложил их до поры до времени. До сегодняшнего дня.

— У меня была причина бросить ту монету, — сказал Эспен Касперсен.

— Вот именно, — сказал Харри и положил на стол пластиковый пакетик, в котором лежал какой-то предмет. — Причина в этом?

Пресс-конференция состоялась в зале на четвертом этаже. Гуннар Хаген и начальник уголовной полиции сидели на возвышении, и голоса их гулко отдавались в большом голом помещении. Харри получил приказ присутствовать в зале, на случай если Хагену потребуется консультация касательно деталей расследования. Однако журналисты в основном задавали вопросы насчет драматического эпизода с выстрелом на контейнерном складе, и ответы Хагена варьировались между «без комментариев», «подробности я сообщить не могу» и «на этот вопрос мы предоставим ответить Отделу собственной безопасности полиции».

На вопрос, известно ли полиции, были ли у киллера сообщники, Хаген ответил:

— Пока нет, но мы над этим работаем.

По окончании пресс-конференции Хаген подозвал Харри к себе. Зал опустел, Хаген подошел к краю возвышения и, глядя на подчиненного сверху вниз, сказал:

— Я однозначно приказал всем инспекторам с сегодняшнего дня носить при себе оружие. Вы получили от меня разрешение, и где же ваше оружие?

— Я занимался расследованием, шеф, и не придал этому первоочередного значения.

— Так вот придайте. — Фраза гулко разнеслась по залу.

Харри медленно кивнул.

— Еще что-нибудь, шеф?

У себя в кабинете Харри сел за стол, глядя на пустое кресло Халворсена. Потом позвонил в паспортную службу на первом этаже и попросил составить справку о загранпаспортах, выданных семейству Карлсен. Гнусавый женский голос поинтересовался, не шутит ли он, и Харри сообщил личный номер Роберта, после чего через Управление регистрации населения и компьютер поиски быстро сузились до Роберта, Юна, Юсефа и Дорте.

— У родителей, Юсефа и Дорте, паспорта продлены четыре года назад. Юну загранпаспорт не выдавали. И… сейчас посмотрим… машина сегодня работает медленно… а-а, вот… У Роберта Карлсена есть загранпаспорт, выдан десять лет назад и скоро истекает, так что скажите ему…

— Он мертв.

Харри набрал внутренний номер Скарре и попросил немедленно зайти.

— Пока безрезультатно. — Скарре присел не в кресло Халворсена, а на край стола, не то случайно, не то от неожиданной деликатности. — Я проверил счета Гильструпов, никакой связи с Робертом Карлсеном или со счетами в Швейцарии. Единственный необычный момент: с одного из счетов компании было снято наличными пять миллионов крон, в долларах. Я позвонил Алберту Гильструпу и спросил, и он прямо ответил, что это ежегодная рождественская премия для портового начальства в Буэнос-Айресе, Маниле и Бомбее, обычно Мадс навещает их в декабре. Небольшой откат, так сказать.