Тени прошлого - Джулиан Феллоуз

Моя комната оказалась довольно милой и примерно такой, как я рассчитывал, побывав у незнакомых хозяев в небольших домах Англии: приятные обои с бледным псевдовикторианским рисунком, шторы на подкладке, пусть даже и не совсем такие, как у леди Коулфакс, и гравюры цветов в золоченых рамках на подставках цвета нильской воды. У меня была собственная ванная, что в те дни отнюдь не считалось само собой разумеющимся, к тому же она могла похвастаться не слишком большим количеством уховерток и мокриц, а также вполне добротная кровать. Но никаким комфортом не компенсировался нереальный накал криков, продолжающихся внизу и усиленных тем, что хозяева снова остались одни и свободно могли вцепиться друг другу в глотку, пока им никто не мешает.

Позже приехали еще двое гостей. Сперва мальчик по имени Сэм Хоар, которого я запомнил лучше, потому, что он собирался стать актером – совершенно невероятная мечта для того времени. В моем кругу желание попасть на сцену рассматривалось не столько как обреченное на провал, сколько как требующее врачебного вмешательства. Он был высоким, красивым парнем и в конце концов стал довольно заметной фигурой на телевидении, так что, видимо, он был прав в своем упорстве, несмотря на то что это раздражало его родителей. Последним гостем, который не просто приехал на ужин, а останавливался в доме, была славная девушка по имени Карина Фокс. Мне она всегда нравилась, хотя я ее особо и не знал. Мы услышали лай собак и разговоры в холле и, как ранее сделала Терри, прокравшись по коридору к верхней лестничной площадке, спасли вновь прибывших. Мэйнуоринги передали новых гостей на наше попечение, даже не оглянувшись на нас. Питеру и Билли было не до того, что их гости, может быть, устали с дороги и хотят чая. Такие инциденты очень сближают. Мы четверо сидели у меня в комнате, обмениваясь впечатлениями, и прикидывали, как переживем грядущий вечер, пока наконец не почувствовали себя почти друзьями, а не чужими людьми, как было бы при обычных обстоятельствах.

Обед начался сравнительно неплохо. У Мэнуорингов как-никак было время поостыть, и, кроме того, за столом сидели в числе приглашенных две незнакомые нам пары из соседей, возраста наших хозяев. Безо всяких приключений выпив в саду бокал шампанского, мы все вдесятером без четверти девять сели за стол и некоторое время вели светскую беседу, словно и не было недавнего эпизода. Я уверен, что последние гости, генерал с очень милой женой и пара соседей-землевладельцев, и не подозревали, что их дорогие друзья Питер и Билли только что разыгрывали гастрольную версию спектакля «Кто боится Вирджинии Вульф?» и только перед самым их приходом разбежались принять ванну. Столовая была довольно приятная. На столе стояли превосходные фарфор и стекло, а стены украшали еще несколько удивительно хороших картин. Видимо, Питер происходил из семьи, которая утратила свои владения, но во многом сохраняла антураж, что тогда было достаточно распространено. Впрочем, как и сейчас. Но не уверен, что денег у него осталось несметное количество, и Билли, судя по всему, готовила сама. В домах не слишком шикарных, таких как дом приходского священника, даже если их владельцы принадлежали к классу, когда-то именовавшемуся джентри, временный персонал в шестидесятых годах задействовали гораздо реже, чем сегодня, и большинству хозяек приходилось стряпать самостоятельно – возможно, пережиток этики военного времени. Еда бывала не особенно хороша и часто готовилась по отвратительным рецептам из журналов. Женщины вырезáли их и вклеивали в кулинарные блокноты, печатавшиеся специально для этой цели. Когда все было приготовлено, считалось вполне нормальным позвать пару соседок помочь накрыть на стол, помыть посуду и так далее, как и было сделано в тот вечер. Первая перемена блюд прошла достаточно спокойно: обязательный мусс из лосося, который в те дни появлялся на каждом обеденном столе с такой регулярностью, что уже не воспринимался на вкус. Вслед за ним подали эскалоп в густом соусе, чем-то сверху посыпанный, с морковкой, нарезанной аляповатыми розочками. Это мы тоже пережили. Но прежде чем на столе появился пудинг, послышались первые раскаты беды. Я сидел примерно в середине стола, на своем обычном для младших гостей месте. Генеральская жена, леди Грегсон, как только горничная забрала ее пустую тарелку, повернулась к сидевшему справа Сэму Хоару.

– Правда же вкусно? – спросила она, что вряд ли можно было расценить как повод для ссоры.

Сэм открыл было рот, чтобы согласиться, но не успел.

– Вкуснее, чем было по первости, но это не слишком лестный отзыв, – вставил хозяин, сидевший по другую руку от леди Грегсон.

– Что?! – прорезал воздух голос Билли Мэйнуоринг, заставив умолкнуть всех остальных, даже тех, кто не знал, что происходит.

Леди Грегсон, славная, но не особенно умная женщина, теперь оценила ситуацию и, пока Питер не успел ответить, произнесла:

– Мы как раз говорили о том, как нам понравилось последнее блюдо.

Но Питер уже некоторое время налегал на превосходный кларет, и какую-то плотину у него внутри наконец прорвало.

– Да, – сказал он. – Мне оно всегда нравится. Каждый раз, когда ты его готовишь. Это примерно каждый раз, когда кому-то выпадает несчастье обедать в этом доме.

Именно в этот момент, как назло, слева от леди Грегсон встала служанка, оказавшись рядом с Питером. В руках она держала блюдо с белым чизкейком.

– О боже, дорогая! – закатил глаза Питер. – Опять!

– Я люблю чизкейк! – Тон леди Грегсон стал тверже, словно она, почуяв первые признаки мятежа, решительно настроилась установить в собрании порядок, хотим мы этого или нет. Такая женщина оказалась бы очень полезна при Лакхнау[67].

– А клубника? – Питер смотрел на жену в упор.

– Мы будем есть чизкейк! – Голос Билли по оживленности можно было сравнить с говорящими часами. – Я не думала, что нам захочется клубники.

– Но я специально купил ее для сегодняшнего вечера.

– Хорошо.

В воздухе стояло такое напряжение, что мне вспомнились очень популярные в ту эпоху фильмы об угрозе ядерной войны – тема, которой в то время все были одержимы. Кульминация этих фильмов, как правило, заключалась в ожидании, нажмет ли чей-то президент красную кнопку.

Выдержав паузу, Билли произнесла:

– Миссис Картер, пожалуйста, сходите за клубникой.

Бедная женщина не знала, что ей делать. Она недоуменно посмотрела на свою работодательницу, словно не веря, что та говорит всерьез.

– Но она же…

Билли перебила ее, подняв руку и кивнув, как римский император, отдавая сигнал приступить к казни:

– Миссис Картер, пожалуйста, просто принесите клубнику.

Конечно, порой такие происшествия разряжают обстановку. Ничто не развеселит унылый званый обед вернее, чем ссора между мужем и женой. Но инцидент набирал такую силу, что становился не совсем подходящим в качестве развлечения для гостей. Слишком жестко и слишком всерьез. Но по крайней мере, долго следующего акта ждать не пришлось. Тем временем остальная часть компании разобрала куски злосчастного чизкейка, но к еде никто не приступал. Сэм украдкой подмигнул Карине, а стул Терри, стоявший слева от меня, начал трястись от сдавленного хихиканья. За этими мелкими исключениями, мы сидели и ничего не делали, догадываясь, что, как говорят в эстрадных программах, мы еще ничего не слышали. Миссис Картер вернулась в комнату с вазой и подошла к леди Грегсон, но когда та взяла одну клубничину, всем стало понятно, что ягоды заледеневшие и твердые, как стальные пули. Их только что достали из морозилки. Несчастная женщина взяла несколько штук на ложку и положила леди Грегсон на тарелку. Они упали с металлическим звоном, словно гайки. Миссис Картер переместилась к Питеру, который стал аккуратно накладывать себе большую порцию. Ягоды с грохотом падали ему в тарелку, а он все наваливал и наваливал их кучей. Миссис Картер подошла к следующему гостю, потом к следующему, никого не пропустила, никто не осмелился отказаться, и жесткие маленькие камешки с шумом упали на каждую тарелку. Даже на мою, хотя не представляю себе, почему мы не отказались, как обычно люди отказываются за столом от любого другого блюда. Миссис Картер с озадаченным видом удалилась на кухню, и начался процесс поедания этих кусочков гранита. К тому времени в комнате уже замерли все разговоры или хоть что-то отдаленно их напоминающее. Десять человек пытались есть маленькие каменные шарики. В какой-то момент генералу одна такая ягодка попала в дыхательное горло, и он резко запрокинул голову, как стреноженный зверь, и не успели мы отойти от этого опасного происшествия, как жена землевладельца, миссис Таунли, с пугающим хрустом откусила кусочек клубники и схватилась за щеку, ахнув, что сломала зуб. Даже этим мы не выпросили себе помилование у хозяев. И продолжали грызть, особенно Питер, который откусывал, жевал и посасывал лед, словно самые изысканные сласти.