Ренегат - Павел Корнев

Вон Бальгон выслушал меня, не перебивая, затем резким движением, будто разжавшаяся пружина, поднялся на ноги.

— Сейчас я еду на встречу с руководством университета. К моему возвращению извольте подготовить подробный письменный отчет!

Крутнувшись на пятках, он вышел из комнаты, а я позвал Уве и велел тащить писчую бумагу, перо и чернильницу. И принесло же на мою голову этого формалиста!

Вернулся Герберт вон Бальгон мрачнее тучи.

— Магистр! — вперил он в меня негодующий взгляд. — Вы не рассказали мне и половины!

Я постарался принять расслабленную позу и кисло улыбнулся:

— В самом деле?

— Ваше поведение — верх непрофессионализма! — продолжил яриться вице-канцлер, лицо его раскраснелось и пошло пятнами. — Публично оскорбить дочь влиятельного аристократа — как вам только в голову такое пришло, скажите на милость?

Я мог без труда оправдаться — достаточно было просто поведать о своих подозрениях насчет сеньориты Розен, — но столь важную зацепку решил во что бы то ни стало придержать для себя. Поэтому лишь виновато понурил голову и промолчал.

— А дуэль? Это просто немыслимо! — возопил Герберт, будто ему самому не приходилось отстаивать честь с помощью шпаги. — Невероятное пренебрежение интересами комиссии! А бомба? Впали в детство и решили поиграть с шутихой?

— Благодаря бомбе было получено неопровержимое доказательство присутствия в аудитории чернокнижника!

— Это лишь ваши слова!

— Все это, — потряс я исписанными листами, — только мои слова! Но это слова магистра-расследующего, и с ними придется считаться!

Вице-канцлер поджал губы и со значением произнес:

— На вас написали заявление о вымогательстве! Три гульдена — сумма немалая! Вешают и за меньшее!

Я чуть не задохнулся от возмущения:

— Это не заявление о вымогательстве! Это явка с повинной! Три гульдена — изъятая у правонарушителя взятка!

— И где же тогда они? Вы не приобщили их к материалам дела и не сдали в доход казны!

— Ваше сиятельство, разве не интересен тот факт, что злоумышленники расплатились золотом? Новенькие гульдены, будто только с монетного двора, — большая редкость. Я раздал их своим людям, чтобы они навели справки!

— А теперь ваши люди мертвы и казенные деньги канули в неизвестность! Как удобно! — фыркнул Герберт и поднял руки, намереваясь запустить пальцы в волосы, но в последний миг отдернул их, не желая нарушать укладку. — Эта сумма будет вычтена из вашего жалованья, магистр!

— Как скажете, ваше сиятельство.

— И ради всего святого — зачем вы вломились в церковь? Если этот случай дойдет до епископа, придется за вас краснеть!

И вновь я своих резонов открывать не стал и виновато пожал плечами:

— Простите, мне показалось важным помолиться за упокой своих людей. Уверен, его преосвященство сочтет это достойным оправданием моего поступка. И я уже оплатил ремонт двери.

— Та-а-ак… — протянул Герберт вон Бальгон. — Так! — Он посмотрел на входную дверь и начал перечислять: — Племянник его преосвященства при смерти. Чернокнижник на свободе. Некий книгочей, который вообще не наша забота, не найден. Магистр-расследующий ранен в результате покушения. И все это разгребать мне. Мне!

Вице-канцлер толчком распахнул входную дверь и скомандовал:

— Заходите, магистры!

Первой в комнату прошла высокая статная сеньора. Властное и породистое лицо при некоторой снисходительности к черноволосой даме можно было счесть даже красивым, а вот фигура никакой снисходительности не требовала. Она так и привлекала мужские взгляды, и виной тому был отнюдь не глубокий вырез декольте. Даже сейчас, в скромном дорожном платье маркиза Адалинда цу Лидорф своим животным магнетизмом заставляла ускоряться сердцебиение и будила… хм… фантазии.

Но только не у меня. Магистр-управляющий риерским отделением была той еще злобной сукой; именно из-за ее вмешательства до сих пор хлебал тюремную баланду маэстро Салазар. А ведь будь он вчера со мной, и все бы сложилось совсем иначе. Ну что за день сегодня такой?!

Вслед за маркизой через порог переступил Риперторп; он держался скованно и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Магистры, — через силу улыбнулся я, приветствуя вошедших.

— Филипп, дорогой! — всплеснула руками Адалинда. — Надеюсь, ваше ранение не слишком серьезно?

Меня это фальшивое сочувствие нисколько не тронуло. Мы терпеть не могли друг друга, и оба прекрасно знали об этом.

— Не слишком, — кратко и кротко ответил я.

Слуги внесли в комнату два стула и оставили нас; Герберт вон Бальгон откашлялся и потребовал от меня изложить свои соображения по делу, а исписанные листы, не глядя, сунул Адалинде.

— Для начала… — поморщился я, — хотелось бы прояснить, чем вызвано присутствие здесь магистра цу Лидорф.

Вице-канцлер воззрился на меня с немым изумлением.

— Вы еще спрашиваете?! — возмутился он. — Вы поставили расследование под удар и не можете больше его возглавлять!

Известие о моем смещении оказалось неприятным, но ожидаемым, прояснить хотелось совсем иное.

— Почему она?

Адалинда оторвалась от записей и обворожительно улыбнулась:

— Филипп, ну сам посуди — ты скомпрометировал следствие, продолжить его должен тот, кого не заподозрят в излишней снисходительности к тебе. Тот, кто сможет сохранить объективность и беспристрастность.

— Именно! — воздел Герберт указательный палец к потолку и вновь потребовал: — Приступайте, магистр!

Я обреченно вздохнул и поведал о ходе следствия. Дальше настало время вопросов, а затем вице-канцлер Вселенской комиссии начал раздавать поручения.

— Люди магистра цу Лидорф помогут университетским педелям отыскать школяров, не явившихся на допрос. Магистр Риперторп побеседует с владельцем книжной лавки «Старый пергамент». Я опрошу Эгхарта Новица. Адалинда, на вас декан Келер. И прошу — по возможности, не обостряйте ситуацию. Здесь и без того наломали немало дров.

Я не стал возмущаться очередному камню в свой огород и спросил:

— Чем заняться мне?

— Вам?! — изумился Герберт. — Вам надлежит отбыть в Ренмель и держать ответ перед дисциплинарным советом! Отправляйтесь немедленно! Чем раньше о вас здесь позабудут, тем лучше!

Я судорожно сглотнул и покачал головой:

— Боюсь, это невозможно.

— Что?! — взревел вице-канцлер. — Вы забываетесь, магистр!

— У меня и в мыслях не было сомневаться в полномочиях вашего сиятельства, — быстро произнес я. — Но профессор Гаус настоятельно рекомендовал соблюдать постельный режим, а в дороге я точно не сумею должным образом обрабатывать рану.