Сквозь Африку. Заметки и размышления путешественника на деревянном велосипеде - Константин Колотов

Я хорошо отношусь к Уильяму, он классный парень, но про себя я подумал, что здорово было бы, если бы на его месте была бы какая-нибудь прекрасная американская шпионка: и палатку с ней делить на двоих приятней, и платить за нее привычней, и печеньками кормить. Эх, мечты, мечты.

В пять утра автобус благополучно тронулся. Народ еще спал, но это не помешало водителю включить музыку погромче, чтобы не засыпать самому. Тут уж я не стал его переубеждать. Во-первых, конечно, не стоит со своим уставом ходить по чужим монастырям, а во-вторых, в моих интересах, чтобы водитель не уснул по дороге. Ехать нам далеко, больше суток.

Не знаю, стоит ли вам рассказывать о путешествиях по Африке на автобусах? Буквально в паре предложений скажу, что это не самый комфортабельный способ передвижения, но для меня, человека, проехавшего десятки тысяч километров по Африке на велосипеде, поездка на автобусе кажется супер-лакшери. И затекшие ноги вместе со спиной, и шум бестолковых, уничтожающих мозг местных сериалов – все это ерунда по сравнению с восьми-, девятичасовым перегоном на велосипеде на 150 километров, по жаре свыше 50 градусов, в отсутствие нормальных дорог.

Я надел наушники, включил новый альбом группы ГРОТ и отпустил все мысли.

Вот и пролетели почти пятнадцать часов.

Уже вновь стемнело, и автобус высаживает нас на границе Замбии и Танзании.

Время приближается к полуночи. Ребята, с которыми мы познакомились в автобусе, сказали, что ближайший автобус до города Дар-эс-Салам (столица Танзании) отправляется в четыре или пять утра, еще сказали, что оставаться с замбийской стороны границы безопасней, чем уходить на сторону Танзании. Но мне не сиделось. Я был уверен, что лучше перейти границу сейчас и попробовать сесть на проходящий мимо автобус.

Естественно, как только мы вышли из автобуса, нас окружили местные пройдохи. С одним из них я договорился, что он подвезет нас до границы. Я думал, что она в 5–10 километрах от места высадки. Пройдоха согласился подвезти.

– Пойдемте, – сказал он.

Я был уверен, что он приглашает нас пройти к машине.

За нами увязалось еще три человека. Кроме водителя.

– Ты кто? Что тебе надо? – спросил я у одного из провожающих нас.

– Я хочу помочь вам, – был ответ.

– Я не буду тебе платить, – ответил я.

Но парнишка делал вид, что меня не понимает, так же вели себя другие двое и водитель.

Через пять минут нашей прогулки я понял, что ни к какому такси мы не идем, что мы уже на границе и вокруг нас какие-то административные здания. Я вошел в первое и спросил у девушки в форме пограничника, как мне пройти границу и перейти на сторону Танзании. Она указала направление и сказала, что идти две минуты.

Я вышел и спросил у моего «водителя», куда это мы идем. Он сказал, что провожает нас до границы. На мой вопрос, зачем он мне нужен в этом двухминутном путешествии, он пожал плечами. Я дал парню 10 кваче и отправил на все четыре стороны. Но он и его друзья упорно продолжали следовать за нами.

Граница между Замбией и Танзанией очень приличная. Хорошая дорога, большое, просторное административное здание, одно на оба таможенных пункта, и пограничник Замбии сидит, разделенный стеклянным окном с пограничником из Танзании.

У входа в таможенный терминал я увидел автобус, подошел к водителю, узнал, что он едет в Дар-эс-Салам, и тут же договорился за себя и Уильяма. Взяв клятвенное обещание, что они нас дождутся.

Штамп Замбии мы получили за одну минуту, а вот танзанийская виза занимает время и стоит 50 долларов для жителя России и 100 долларов для американца. Мы заполнили иммиграционные карты, я снял танзанийские шиллинги, которые, кстати, пограничник брать отказался, сказав, что они принимают только доллары образца не ранее 2013 года. Мы быстро поменяли деньги и рассчитались. Еще впервые за двадцать одну страну у меня попросили прививочный сертификат, внимательно его осмотрели. Такой же сертификат проверяли у всех, кто въезжал со стороны Замбии. А на входе в таможенный терминал висел огромный плакат, предупреждающий об опасности вируса Эбола. Отмечу, что если вы будете въезжать в Танзанию из Европы, то прививочный сертификат с вас не потребуют. В моем сертификате только одна прививка, она от желтой лихорадки, она обязательная в Африке; например, в Танзанию со стороны Замбии меня бы не пустили. Других прививок я не ставил, мне не нравится идея гонять по венам различные вирусы. Если бы существовала прививка от малярии, я бы обязательно сделал ее, но вот от малярии, к сожалению, прививок не придумано. Чингисхан, Александр Македонский, король гуннов Аттила, святой Августин, Данте Алигьери, Христофор Колумб, Оливер Кромвель, лорд Байрон и 450 000 человек в 2018 году умерли от малярии.

Речь о прививках зашла вовремя, с утра я чувствовал себя не очень, состояние предпростудное. Першит в горле, слабость, тяжелая голова. Все симптомы простуды, они же – симптомы малярии.

За последние десять месяцев я проехал двадцать одну страну, я побывал в Гвинее через пару месяцев после вспышки Эбола, проехал Мавританию, Сенегал и другие страны, где уровень санитарных норм близок к апокалиптическому. Я бывал в самых бедных районах и деревнях ЮАР и Намибии, был на сафари и на фермах. В общем, если бы я сейчас попал в руки доктора Хауса, то, проведя анамнез, он бы меня даже лечить не стал, сразу бы похоронил.

У меня может быть что угодно!

Но я рад этому. Как писал поэт: «Чувства жизни нет без чувства смерти».

Уверен, что важно понимать, что в любой момент каждый из нас может покинуть этот мир, кто-то от малярии, другой – от обширного инфаркта, а кого-то сегодня собьет машина. Думать об этом и переживать из-за этого не стоит. А вот помнить, что в любой момент может все закончиться и, более того, обязательно закончится, и очень скоро (ну, год или десять лет, тридцать лет, ну, пусть даже больше – все это скоротечно). Понимание этого нюанса открывает огромный источник энергии, пробуждает мотивацию, побуждает к действию.

Приходит понимание, насколько ценно то, чем сейчас занят. Делаешь ты что-то важное или занимаешься херней. Приходит осознание, что «завтра» может и не наступить. И хочется жить так, как будто сегодняшний день самый важный.

Да, предполагая, что завтра ты можешь умереть, день сегодняшний становится самым важным. И при этом его суть – не гонка за успехом или доказательство своей суперкрутости, его важность в том, чтобы наслаждаться каждым мгновением, быть там, где хочется, с теми, кого любишь, делать то, что не можешь не делать. И, как правило, это оказываются очень простые вещи, для реализации которых не требуется ничего, кроме этого самого осознания.

Проходя эпидемиологический контроль на границе, я всерьез старался не кашлять и делать вид, что абсолютно здоров. Я еще помню, как мне рассказывали о подавлении вируса Эбола в Гвинее. Там военные просто окружают деревню и не дают людям ни входить, ни выходить за периметр карантина, пока все в деревне не умрут или каким-то чудом не вылечатся.