Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии - Елена Соломински

Важно и то, что Яков Тейтель был одним из первых лидеров восточноевропейского еврейства, который стал активно использовать локальную и международную прессу в интересах продвижения дел беженцев и имени Союза, регулярно информируя общественность на всех языках – русском, немецком, английском, идише – об успехах и о проблемах Союза (вспомним, что еще в студенчестве, призывая к созданию еврейской либеральной газеты, он аппелировал к европейскому опыту: «Пора нам подражать западноевропейским братьям: пора вооружиться словом, этим божественным орудием»). Для людей разных культурных и религиозных традиций он был, прежде всего, важнейшим моральным авторитетом русской и еврейской колонии Берлина как до эмиграции, так и в беженстве.

Во многих делах Тейтеля поддерживала его жена, Екатерина Владимировна. Ее пример стал для Тейтеля определяющим: он высоко ценил роль еврейской женщины – верного помощника, соратника в общественной работе, активно привлекал женщин к работе Союза. В самые трудные времена именно активисткам Союза он доверял работу по сбору средств и контакты на местах. Таким образом ему удавалось объединять семьи и поколения, включая в работу все больше людей, в т.ч. из разных социальных кругов.

Тейтель неутомимо помогал молодежи еще в царской России. В эмиграции он оказался не менее нужен новому поколению, а контакты, возникшие в России, в эмиграции стали работать на него. Своим опытом, энтузиазмом и преданностью делу Тейтель оказал влияние на новое поколение еврейских общественных лидеров, выходцев из России, которые в довоенный и послевоенный периоды заняли ключевые посты в германских и международных еврейских и нееврейских организациях социальной и культурной направленности: на Леонтия Брамсона (председатель в Берлине Всемирного союза ОРТ), А. А. Гольденвейзера (инициатор Тейтелевского комитета во Франции, соучредитель Союза русских евреев в США), Г. Б. Слиозберга (председатель Союза русских евреев во Франции), Н.Л. Аронсона (председатель Тейтелевского комитета в Париже), Т. Аронсон (директор Тейтелевского Дома детей и юношества в Берлине), Б. А. Членова (представитель Тейтелевского комитета в Щвейцарии), Т. Левину (глава Дамского кружка Совета русских евреев (до войны) и руководитель комитета помощи беженцам «Очаг» в Париже и Ницце после войны), Д. М. Кадинскую (член правления Союза русских евреев в Америке), поэта Ю. Д. Бруцкуса (до войны член правления ОРТа, после войны: почетный президент Союза русских евреев в Америке до 1951 г.), М. Л. Вишницера (до войны секретарь Общества помощи немецких евреев, в 1951 г. – Председатель Союза русских евреев в Нью-Йорке), Якова Фрумкина (председатель Союза русских евреев в Германии в 1933–1935 гг., после войны – председатель Союза русских евреев в США (в 1956 г.)), философа и культуролога Аарона Штейнберга (в 1948–1968 гг. руководитель отдела культуры Всемирного еврейского конгресса и его представитель в ЮНЕСКО) и на многих других. Своим другом и наставником Тейтеля считали и представители немецкого еврейства – Альфред Клее, председатель Общества еврейских общин Германии, а также Бернгард Канн, заместитель представителя европейского отделения «Джойнта» в 1930-е годы и др.

В 1930 году Союз русских евреев в Германии отметил двойной юбилей: десять лет своего существования и восемьдесят лет Я. Л. Тейтеля. Торжества прошли в начале 1931-го года: 11 января в Берлине и 24 января в Париже. Вечер в Берлине должен был вести Симон Дубнов, который из-за болезни не мог присутствовать лично. В своем приветственном письме Дубнов аппелировал к еврейскому беженству, как к неизбежно повторяющемуся состоянию, указывая «на символ новой исторической встречи восточных и западных ашкеназов: из Германии бежали в Польшу от черной смерти, теперь из России бегут в Германию от красной, а в самой Германии катится черно-красная волна нацистов и коммунистов»650Тема «беженства» в начале 1930-х захватывает эмиграцию: одни возвращаются в Россию, другие понимают опасность прихода к власти партии Гитлера. И остается всего несколько лет до того, как Дубнов запишет в своем дневнике: «Мир колеблется между большевизмом и фашизмом»651Чествование юбиляра стало своего рода апофеозом общественной деятельности Тейтеля, совпав с последними годами «устойчивого беженства» русско-еврейского Берлина: оно собрало 700 (!) гостей, представляющих практически все русские эмигрантские организации и немецкую еврейскую общественность. Альфред Клее, выступая от имени прусского Союза еврейских общин Берлина, назвал вечер в честь юбиляра символом единения восточного и западного еврейств.652 Представитель еврейской общины Франкфурта посвятил Тейтелю следующие слова: «Ваш Союз и Ваша неутомимая активная помощь нуждающимся русским евреям в западной Европе являются лучшим примером еврейской любви к ближнему. Это и есть самое светлое на общем мрачном фоне нашего времени»653Как одну из наибольших заслуг Союза отметили представители Русского института германоведения – Э. Боренштейн, В. Строев, А. Позняков, что «Союз оказывает помощь не только евреям, но и лицам других вероисповеданий»654Это были вечера, которые объединяли поколения эмигрантов, представителей разных политических взглядов и европейских культур. В Париже поздравить Тейтеля собрался весь цвет русской и еврейской интеллигенции – выдающиеся политики, литераторы, ученые, а также известные общественные деятели, представителями европейских культур – немецкой, французской и английской интеллигенции, религиозных кругов Франции. Приветствия направили Наум Соколов, Лев Шестов, Петр Струве, главный раввин Франции И. Леви и другие. Было получено более четырехсот пятидесяти поздравлений. В ответной речи Тейтель скромно заметил, что в его лице чествуются не его личные заслуги, а дорогая ему идея – «идея помощи отдельному страдающему человеку»: «Меня прозвали «королем шнорреров», и я с удовлетворением принял это звание. Но мое королевство, увы! чудовищно разрастается, и, к моей горькой скорби, среди моих поданных я вижу тысячи лучших представителей былой русской интеллигенции с их семьями и детьми, и если юбилейное чествование напомнит всем нам об этих людях и даст возможность поддержать в их душах угасающую надежду, – я согласен чествоваться еще много раз в любом уголке земного шара»655.

Завистники Тейтеля (у кого же их не бывает!) упрекали его в любви к балам и торжествам, в газетной шумихе вокруг его имени и имени Союза. Но в этом был «деловой» расчёт Якова Львовича, который признавался: «Мне это нужно для успеха сборов – ведь я торгую своей старостью...»656В связи с юбилеями был организован специальный денежный фонд имени Тейте-ля. Многие жертвователи, вдохновленные идеями юбиляра, поддерживали Союз русских евреев, часто желая остаться неизвестными, передавали чеки на суммы, исчисляемые в тысячах марок или франков657.