Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии - Елена Соломински

Отражение нацистской политики того времени находим в личной ситуации Макса Беккельмана, берлинского коллеги А. А. Гольденвейзера, в письме от 30.03.1938 г.:

«Дело в том, что меня и многих других эмигрантов, имеющих русские паспорта, из Германии выселяют. Нам предписано покинуть Германию в течение 10 дней. Доктор Клее подал прошение с просьбой продлить нам срок выезда на четыре недели, чтобы я в это время имел возможность ходатайствовать себе визу в какую-либо другую страну. Hilfsverein der deutschen Juden e.V. (Общество помощи немецких евреев – ЕС) взялся написать моему брату и его сыну в Нью-Йорк, а также HIAS (Hebrew Immigrant Aid Society, Общество помощи еврейским иммигрантам – ЕС). Из Парижа, куда д-р Клее написал письмо Парижскому отделению комитета помощи евреям, также ответили отказом. Моему отчаянию нет конца, т.к. если я не уеду до установленного времени мне, кроме выселения, грозит еще и арест»685.

Гольденвейзер из США незамедлительно пересылает это письмо руководителям Союза в Берлин.

Легально за пределами Германии и нелегально в Германии руководители официально несуществующего Союза русских евреев были заняты сбором и отправкой в Германию средств для отъезда одних и для выживания тех, кто из Германии выехать не мог. Об этом Гольденвейзеру сообщил в марте 1938-го его коллега, адвокат Юлиус Блау (Julius Blau), член правления Еврейского колонизационного общества, организации, которая многие годы поддерживала Союз русских евреев: «Вы, как никто другой, заслужили благодарности за Вашу заботу о судьбе русских братьев! Всегда рад получать от Вас новости. Вам будет интересно узнать, что JCA увеличил Вашу субсидию до 40 тыс франков. Несколько дней спустя я получил эту новость от нашего старого друга Т»686В письме имеются ввиду деньги, предназначенные для Тейтелевского комитета во Франции в целях помощи русским евреям и их эмиграции из Германии. Сокращения имен и фамилий особенно в переписке руководителей общественных организаций с адресатами из Германии по еврейским вопросам встречается во многих письмах этого периода архива А. А. Гольденвейзера.

Понимая сложность ситуации, которая усугублялась еще и ограничением размеров сумм легальных переводов в Германию из-за границы, Гольденвейзер обратился в апреле 1938 года к А. И. Лурье, в то время председателю Комитета помощи в Париже: «Положение в Берлине становится всё более трагичным и безвыходным… Людей, возле которых неимущие эмигранты могли бы кормиться, становится с каждым месяцем всё меньше. Необходимо, чтобы Парижский комитет продолжал помощь, без которой оставшиеся в Берлине обломки Союза не в состоянии продолжать работу»687.

Ситуацию в Берлине детально описал тогда же Яков Фрумкин, очевидец событий:

«В здешней колонии злобой дня служит выселение лиц, имеющих советские паспорта. В этом смысле характерно, что никто из высылаемых, за ничтожным исключением, ни в коем случае не желает вернуться в Советскую Россию. Впрочем, для возвращения в Советскую Россию для лиц с советскими паспортами требуется особая виза, которая выдается только с разрешения Москвы, обычно в разрешении на выдачу таких виз отказывающей… Южно-Американские государства, являющиеся главными центрами иммиграции из Германии, закрыли доступ иммигрантам с такими паспортами. А так как, пока по крайней мере еще, попасть в Соединенные Штаты вообще удается лишь немногим счастливцам, а все без изъятия европейские страны уже подавно закрыли доступ иммигрантам, создалось безвыходное положение. Правда, власти идут навстречу выселяемым в смысле продления сроков на отъезд. Но истекут и эти сроки, и что же будет тогда? Малопочтенную роль играют эмиграционные комитеты в разных европейских странах, в том числе и Гицем в Париже688Они видят свою задачу не столько в том, чтобы содействовать эмиграции отсюда, столько в том, чтобы оградить страны, в которых они находятся, от наплыва иммигрантов. Спору нет, можно привести много доводов о том, что Франция, например, является не подходящей страной для иммиграции. Но при обстоятельствах чрезвычайных эти доводы должны, казалось бы, отойти на второй план. А что Соединенные Штаты? Есть ли, по Вашему мнению, надежда, что будут смягчены очень строгие требования, предъявляемые к желающим туда переселиться? В противоположность Штуттгартскому, здешний консул весьма непреклонен и, по-видимому, практически сводит на нет допущение иммиграции на основании аффидавита, выданного родственником… От Якова Львовича получаю частые письма. Поразительна его неутомимость! И он оптимистически относится к субсидии «Джойнта», с коим он вновь в контакте. Из Парижа время от времени поступают пожертвования в пользу отдельных лиц, что является косвенным облегчением и для Тейтелевского фонда»689.

Начиная с 1933 г. восточноевропейские евреи-беженцы становятся мишенью антисемитизмав Германии: избиения на улице и унижения учащались; любая погрешность в документах грозила арестом и статусом «вражески настроенного иностранца» с последующим интернированием в те страны, откуда они прибыли. При этом беженец лишался права на работу, учебу или социальное пособие с момента получения такого статуса. Под различными предлогами и при содействии адвоката отъезд мог быть отложен. Основной причиной для интернирования иностранца из Германия была угроза внутренней безопасности страны. Однако после решения главы германской полиции Генриха Гиммлера от 5 января 1938 г. о выселении советских евреев из Германии в качестве ответного шага на выселение немцев из советской России ситуация обострилась690.