Железный Шакал - Крис Вудинг

Фрей высунулся из-за выступа скалы, куда поспешно забился, и несколько раз выстрелил в сторону врагов. Бьющий в глаза свет ослеплял, зато охранники могли прекрасно рассмотреть чужаков.

Крейк и Харкинс запаниковали. Они бестолково размахивали оружием и закрывали головы руками. Остальные держались спокойнее, но ситуация складывалась крайне невыгодная. Враги занимали господствующую позицию и не позволяли отряду перемещаться. Главное — помешать дакам спуститься по дороге-пандусу и зайти с тыла. Если такое случится, команда «Кэтти Джей» уподобится мишеням в тире.

И тут бульдозер пополз вперед.

У Фрея екнуло сердце. Уступ достигал тридцати футов в ширину. Атаковать врага значило рвануться на их ружья — на их штыки! А потом надо лететь сломя голову по узким проходам — слева и справа от громадной машины. Но если бульдозер подойдет совсем близко, укрытия придется покинуть. И тогда засевшая наверху группа перещелкает их как цыплят.

Капитан пробормотал длинное затейливое ругательство. Выстрелил в сторону кабины — вдруг удастся зацепить водителя, — но услышал только протяжный свист срикошетившей пули.

— Капитан, есть идеи? — спросила Джез.

— Нет, — признался он. — У нас серьезные неприятности.

Надо пробиться, выбраться из огороженного квадрата, где приземлилась «Кэтти Джей». Сило мчался по утоптанной земле с дробовиком наперевес. Поблизости торчала высоченная газовая вышка. У ее подножия располагались емкости для хранения газа и очистные установки, переплетенные паутиной труб.

Пули взметали с земли облачка ядовитой пыли. Рядом, пробиваясь сквозь воздух, наполненный вонью тухлых яиц, бежали люди. Пуля угодила кому-то в грудь. Мужчина упал, перекатился и замер. Соратники перепрыгнули через него и двинулись дальше.

Наискосок от плаца расположились казармы и административные здания, а за ними возвышались ворота зоны, где стояли бараки. Даки пока не успели прийти в себя. Многие отступали перед нападающими. Другие прятались и отстреливались, но действовали несогласованно, и с ними удавалось справиться. Пусть муртиане были плохо обучены, зато у них были особые преимущества: внезапность и решительность. Жертвы имелись с обеих сторон, однако даккадийцы несли большие потери.

Сило вжался в стену длинной узкой постройки, довольный, что удалось скрыться от пуль. Все строения в Гагрииске оказались приземистыми, практичными и уродливыми. Массивные двери отливали металлическим блеском, а окна защищали выпуклые корабельные ветровые стекла.

Внезапно раздалось шипение. Дверь противоположного здания отворилась, выбросив порцию относительно чистого воздуха, который на мгновение разогнал вездесущий туман. Сило метнулся туда и, затаившись за створкой, дождался, когда она вновь распахнулась. Услышал приглушенные голоса, топот тяжелой обуви. Два человека.

Он ударом ноги захлопнул дверь и открыл огонь.

Его жертвами стали самарланские офицеры в униформе и противогазах. Это делало их совершенно безликими. Ничего, картечь убивает их точно так же, как и всех остальных.

Сило переступил порог здания и очутился в небольшой комнатушке, в конце которой он заметил плотно закрытую дверь. Воздушный шлюз, не позволяющий отравленному воздуху проникать в дом. Вот, значит, как они здесь выживают. У рабов такой роскоши наверняка нет.

Следом за ним вбежали двое муртиан и, едва взглянув на Сило, выскочили наружу и заторопились к баракам. Сило бросился за ними. Спереди, перекрывая грохот зенитки и рев турбин, грохотали пулеметные очереди.

Муртиане неслись вперед, подгоняемые жаждой мщения. Прогремел пулемет. Один из атакующих дернулся, как марионетка, и рухнул наземь, второй резко остановился и кинулся назад. Сило столкнулся с ним на углу. Парень тяжело дышал и скулил, оглядываясь на товарища. Даже сквозь очки Сило разглядел, что он глубоко потрясен.

Сило не стал успокаивать его. Сам научится. Или погибнет.

Между зданием и воротами зоны лежало открытое пространство. Здесь даки действительно укрепились. На стенах темнели пулеметы, а в земле были прорыты траншеи с каменными брустверами. Около ворот расположились две машины — платформы на гусеничном ходу, предназначенные для перевозки рабов из бараков в карьер. В общем, отличные укрепления для тридцати-сорока охранников, и никакой защиты для муртиан. И как атаковать их в лоб?

Понятно, куда бежали даки, — подумал бортинженер. Отступление было запланировано заранее. Они знали, что если на лагерь нападут, то лишь ради того, чтобы освободить заключенных или рабов. Поскольку в Гагрииск явились муртиане, цель нападения была ясна. План капитана даки вряд ли могли угадать, но к встрече основных сил неплохо подготовились. Если начать сражение, несомненно, погибнет значительная часть муртиан. Возможно, они выбьют даков с занятых позиций, и то без гарантии успеха.

Он принялся озираться по сторонам и вдруг приободрился.

Разве что…

Неподалеку оказались Эхри и Фэл. И Сило побежал к ним. Он петлял между домов и наконец добрался до Эхри.

— Мы не будет атаковать под огнем пулеметов, — сказала она.

— Но нам необходимо пробиться, — произнес Фэл.

Сквозь треск орудий и грохот разрывов в небе Сило услышал и другие звуки. Приглушенные расстоянием возбужденные крики. Голоса рабов. Они почувствовали, что у них появился шанс обрести свободу, и восстали.

Сило ощутил прилив яростной гордости. Муртиане — не такие, как даки, они не склонят головы и не согласятся стать безропотными рабами саммайцев. Уже столько их поколений живет в неволе, но они полны гнева и рвутся в бой. Иногда Сило размышлял о том, что нужно поискать более хитрый способ расправы над врагом. Ведь из-за упрямого, ожесточенного сопротивления чужой власти они так и останутся навеки под ярмом угнетателей. Но нет, сказал он себе. Первый же компромисс будет первым шагом к капитуляции. Его народ никогда не сдастся.

Он осмотрел площадь перед воротами. Там лежали мертвые даки и муртиане. Кровь медленно впитывалась в землю. Слишком много муртиан полегло, их и взрослыми-то не назовешь. И все они — на его совести, потому что именно он предложил напасть на Гагрииск.

Однако он ничего не чувствовал. Где же сокрушительная душевная тяжесть? После того как провалился его заговор против Аккада, он отказался от бремени командира. Он превратился в ведомого. Он боялся повторить прежние ошибки и стать виновником новой трагедии. Но сейчас он оказался здесь. Люди гибли, а он привел их сюда.

Он был бойцом. Так уж сложилось. Попытка скинуть с себя ответственность была жалким самообманом, вроде того, как курица прячет голову под крыло. Кстати, сколько народу он пристрелил, пока находился на службе у капитана? Немало. Даки угнетали его соплеменников, но ведь они тоже являлись рабами и просто выполняли приказы. Можно ли считать их невиновными? По его мнению — нет. И теперь он решился.

Ведущий или ведомый — нет никакой разницы. Люди живут и умирают. Если бы эти мальчишки не погибли сегодня по его вине, они, так или иначе, очень скоро нашли бы свою смерть. В конце концов, каждый отвечает только за себя.