📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгУжасы и мистикаТемная материя - Питер Страуб

Темная материя - Питер Страуб

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 89 90 91 92 93 94 95 96 97 ... 99
Перейти на страницу:

Напросился?

— По-моему, да. Он, конечно, понятия не имел, что Беспредел собирается сделать с ним. Люди вообще не понимают демонов. — Он вздохнул. — Да, ребята, не понимаете этого и, наверное, никогда понять не сможете.

Чего мы не понимаем?

Глаза Дойти Тойда зажглись огненно-красным. Он резко схватил бронзовое пресс-папье со стола, и Минога испугалась, что он швырнет им в нее. Презрительное выражение мелькнуло на лице старика и сменилось чем-то похожим на усталость и одобрение.

— Готова услышать? Все очень просто: мы нужны вам. Вот почему мы здесь.

Если они демоны, подумала она, не означает ли это, что ангелы тоже существуют?

Демон неприязненно пожал плечами:

— Ты что, дурочка? Тебе не нужны большие копы-покровители с крыльями, тебе нужны мы. Ангелы — это люди, ясно тебе? Но без нас ты не получишь ничего, что заслуживаешь.

Ей это кажется полной чушью, прошу прощения.

Дойти Тойд опустил пресс-папье в коробку точно по его размерам и пошел вокруг стола. Почесывая на ходу курчавую бороду, он искоса поглядывал на Миногу. От сварливости не осталось и следа. Прилетел едва уловимый душок испражнений, рассеявшийся так же быстро, как и появился. Демон пристроился на краю стола, скрестил лодыжки и запустил пальцы в ржавую бороду.

Она поняла вот что: как бы страшно ей ни бывало прежде, никогда она не опасалась за свою жизнь — не боялась и сейчас. Им — кем бы они ни были — нужна она, потому что они хотят чему-то ее научить. По-настоящему ее беспокоило, что не хватит способностей постичь это, рассмотреть со всех сторон и, рассказывая об этом другим людям, она все перепутает.

Рассудительная, терпеливая манера общения Дойти Тойда поражала. Да и внешним видом он напоминал профессора колледжа того времени: брюки цвета хаки, мятый голубой пиджак и голубая рубашка. На ногах — кордовские «Виджунсы», как у Милстрэпа.

— Вы, люди, вы все, так сказать, работаете на одном большом двигателе, одном на всех, на весь ваш мир. Знаете, как называется этот двигатель?

Любовь, предположила она.

— Неплохо, но абсолютно неверно, извините. Двигатель этот — сказка.

Тойд показал себе за спину, и перед полупустыми полками вдруг появилась зеленая классная доска. Он покрутил указательным пальцем, и слово «сказка» самой собой написалось на доске витиеватым почерком.

— Если хотите поизощряться, можем употребить слово «повествование».

Он покрутил пальцем, и слово «повествование» появилось на доске под первым словом.

— А что является необходимым условием для повествования? Наличие зла, вот что. Задумайтесь над самой первой сказкой, об Адаме с Евой и райском саде. Два первых человека решили — они сделали выбор, не по своей доброй воле — поступить неправильно, совершить дурной поступок, акт зла. И были за это выдворены из безгрешного рая сюда, в славный добрый грешный мир. И — ну это ж надо, а? — выходит, причиной возникновения сего мира стал акт зла. Первый демон, который появился в образе сексуального-сексуального змея, так или иначе выступил в роли создателя вашего проклятого мира. Ну а как мы узнали об этом? Вся история умещается на нескольких маленьких страничках Книги Бытия.

Кажется, я поняла, сказала Минога.

— Тогда попробуй понять вот что. Мы дарим вам добрую волю, поэтому мы в ответе за вашу добродетельную жизнь на всем ее протяжении. Невозможно творить сказку, не включив в ее сюжет дурное деяние или дурной замысел, невозможно получить искупление, не имея примера плохого поведения, дабы сделать его слаще, а благопристойное поведение существует лишь в случае невероятного искушения со стороны его противоположности.

Дойти Тойд придвинулся по столешнице ближе к Миноге и подался всем телом вперед. Янтарные глаза беспокойно горели.

— И вот тут мы подходим к самому важному, солнышко. Когда думаешь о зле, приходится думать и о любви, и наоборот. Любовь, любовь, любовь — вы, люди, любите любить, любите говорить о любви, даже поете о любви, снова и снова, веки вечные. Это меня изумляет. Меня от этого тошнит («тофнит»). И так достает. Меня может рвать граненым стеклом и бритвенными лезвиями целую неделю от этого дерьма о любви. Ведь что есть противоположность любви? Ну-ка, скажи мне, ты ведь языкастая, насколько я знаю.

Противоположностью любви считается ненависть, ответила Минога.

Демон откинул голову и рассмеялся. Смех у него был мягкий, низкий и безрадостный, а презрение неизменно оттачивало тембр его голоса до злобной резкости.

— Ну да, именно так вы все и говорите. И именно так думаете — все как один. От президентов и королей до бомжей в канаве, которые, кстати, уже почти все канули в Лету. Бывало, не пройдешь и пары кварталов, как заприметишь одного-другого разоренного, безработного, бездомного, измочаленного, заросшего алкаша, нюхальщика клеев, кокаинщика, метамфетаминщика — распростертого в канаве и воняющего испражнениями на всю округу и до небес. Даже у копов не было желания возиться с этими ребятами, но приходилось, это ведь работа копов — забрасывать их в машину и отвозить в камеру, чтобы там очухались до следующей попойки. Таких бродяг почти не осталось, не пойму только почему. Что случилось, куда они подевались? Все разом померли от дурных привычек, а новые не народились? Почему? Где новые бомжи, новые старики с гнилыми зубами и зловонным дыханием, и вонючим телом, и вшивыми лохмотьями, и подбитыми физиономиями, и голыми ножками, в синяках и струпьях?

Мир меняется, сказала Минога. Она аж заслушалась его тирадой.

— Ну да, это ты верно подметила, детка. С районом алкашей и бродяг покончено, в облагороженном Бауэри теперь средний класс, национальная терпимость вся вышла — ее просто больше не существует. Выходит, чтобы получить паршивых беспомощных самоуничтожающихся бомжей, сначала надо создать общество изобилия, поди разберись…

Но каков же правильный ответ?

— Правильный ответ на что? Ты начинаешь действовать мне на нервы. Мне, видишь ли, сказали: «Эй, поболтай немного с этой девчонкой», — вот я и поболтал, только мне надо собирать пожитки, потому что здесь — как в Бауэри — этого места больше не существует, ты в курсе?

Что является противоположностью любви, спросила Минога.

— А, да, я забыл, о чем мы…

Вновь заинтересовавшись, демон выпрямил одну ногу и обхватил пальцами колено другой, сделавшись похожим на научного сотрудника университета перед аудиторией студентов. Он усмехнулся ей в лицо.

— Ненависть не может быть противоположностью любви, дурочка. Ты так и не поняла этого? Ненависть и есть любовь. Антоним любви есть зло. Конечно, зло непременно подразумевает ненависть, но это лишь небольшое подмножество. Когда любовь погибает, тогда и рождается зло.

Он отпустил колено и, наклонившись, выбросил в стороны руки. Глаза его вспыхнули красным огнем. Морщинистое бородатое лицо словно поплыло вперед, приближаясь к Миноге сквозь затхлый воздух.

1 ... 89 90 91 92 93 94 95 96 97 ... 99
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?