Честь Рима - Саймон Скэрроу

— Хорошо, ицены будут сражаться на вашей стороне. Но хватит ли ваших и наших людей, чтобы одолеть банды?

— Наш лучший шанс — нанести им удар в ближайшие несколько дней. Если мы этого не сделаем, тогда они объединятся против нас, боюсь, что в таком случае мы можем потерпеть поражение. — Катон на мгновение задумался о действующих силах, прежде чем продолжить. — Несмотря на мои надежды завершить дело без помощи гарнизона, ситуация изменилась. Я знаю, что Дециан приказал своим людям оставаться в штабе, но если мы сможем спровоцировать его на действия, то баланс изменится в нашу пользу.

— И как ты собираешься это сделать?

Катон улыбнулся.

— Мы должны ударить его там, где его самолюбие пострадает больше всего. Я пошлю тебе весточку, когда мы будем готовы нанести удар.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Утренний туман покрывал густой пеленой реку и камыши, растущие вдоль южного берега напротив Лондиниума. Мальвинию были видны только мачты пришвартованных и стоящих на якоре кораблей, когда его конь проезжал по мосту, и стук копыт гулко отдавался от толстого деревянного настила. Людей в это утро было очень мало, и те немногие, мимо которых он проезжал по мосту, настороженно смотрели на него и спешивались. При любых других обстоятельствах он совершил бы это короткое путешествие через Тамесис пешком. Он не любил лошадей и садился на них только в случае крайней необходимости. Сегодняшнее утро было как раз таким случаем. Мальвинию — всегда настороженному человеку, полностью осознающему свое окружение и обстановку, — нужно было иметь возможность быстро скрыться при первых признаках опасности.

Впереди виднелись смутные очертания заросших кустарников и деревьев, которые составляли ландшафт на некотором расстоянии вдоль дальнего берега. Мост слегка накренился, и через мгновение настил уступил место гравийному спуску, когда он достиг дальнего берега. Из хижины сборщика пошлины вышел человек и встал на его пути, затем так же быстро поспешил обратно, узнав Мальвиния.

Прохладный воздух был совершенно неподвижен, и мелкие бисеринки влаги блестели на его плаще, пока Мальвиний плотнее натягивал его на плечи. Он слегка натянул поводья и направил свою лошадь на левую развилку дорог, ведущих от моста, и направился через небольшой островок к другому мосту, который выводил дорогу на возвышенность. Храм Цереры возвышался в двухстах шагах от него, нечетко очерченная серая глыба со скатной крышей. Перед храмом горел неяркий оранжевый свет от жаровень, который поддерживался днем и ночью.

Когда Мальвиний медленно проезжал по короткому мосту, снова послышалось цоканье копыт его лошади. Его сопровождала какофония лягушек, прятавшихся среди высоких камышей, окружавших участок земли, на котором был построен храм. Он не хотел искать никаких признаков Пансы и его людей, которые несколько часов назад переправились через реку и заняли свои укрытия. Как бы ни успокоил его их вид, Мальвиний знал, что велика вероятность того, что Цинна или кто-то из его людей уже держит его под наблюдением, и было бы глупо искать своих бойцов на глазах у противника.

Переехав мост, он направил свою лошадь в сторону от дороги и вверх по узкой дорожке, ведущей ко входу в храмовый комплекс. Приблизившись, он смог разглядеть низкую стену высотой не более плеча, окружавшую здание. Когда он медленно подвел лошадь ко входу, из-под арки вышел человек и сделал два шага в сторону входа. Он откинул складки плаща и положил руки на бедра, обнажив при этом рукоять меча.

Остановившись в десяти шагах от него, Мальвиний перекинул ногу и соскочил на землю, после чего привязал поводья к столбу на небольшом расстоянии от стены. Затем он повернулся лицом к человеку.

— Цинна, друг мой, зачем тебе меч? У меня сердце разрывается от того, что ты так мало веришь в мое обещание безопасных переговоров. Я пришел сюда не для того, чтобы сражаться с тобой. Просто поговорить. Давай оставим фехтование на другой раз, а?

— Веру в обещания лучше оставить глупцам, Мальвиний. — Цинна похлопал по ножнам. — Единственное, во что я верю, — это в холодный металл.

Мальвиний подняла руки, медленно приближаясь ко входу.

— О, какие времена! Такие обычаи! До чего докатился мир, брат, когда два таких деловых человека, как мы, не могут доверять друг другу?

Он остановился в двух шагах от Цинны и внимательно осмотрел окрестности.

— Если ты ищешь моих людей, то зря теряешь время, — сказал Цинна. — Они прибыли сюда задолго до появления твоих парней и не высовывались. Если случится предательство, скорее всего, горе постигнет именно твоих парней.

Мальвиний почувствовал холодок у основания шеи, но заставил себя улыбнуться, чтобы скрыть беспокойство.

— Тогда хорошо. Давай перейдем сразу к делу. Ты хочешь знать причину, по которой я пригласил тебя на встречу.

— Мне сказали, что ты хочешь обсудить заключение мира. Что, откровенно говоря, является большой, нахрен, неожиданностью, поскольку именно ты и спровоцировал эту кровавую бойню.

— Ах, но это был не я. И именно поэтому я пришел сюда, чтобы тебе это сообщить.

Цинна насмешливо фыркнул.

— Чушь!

Мальвиний слегка хохотнул.

— Я ожидал такого ответа. Скажи мне, Цинна, зачем мне начинать войну между нашими бандами? Что я могу выиграть, потеряв столько своих людей и подорвав свою власть над территорией, которую я контролирую? Мне теперь потребуется некоторое время, чтобы восстановить свое положение до того, каким оно было до начала этого конфликта. У тебя, как я полагаю, дела обстоят еще хуже, учитывая, что ты отозвал своих людей с улиц.

— Нет смысла терять их больше, чем нужно, — отрывисто ответил Цинна. — У меня осталось достаточно бойцов, чтобы забрать тебя с собой. Тем не менее, я задавал себе те же вопросы о тебе. Почему Мальвиний повел себя таким отвратительным образом, если только он не ведет очень тонкую игру, принимая удар на себя сейчас, чтобы в последствии убрать своего соперника и получить контроль над всем городом?

Мальвиний сжал зубы.

— Я не стану отрицать, что это приходило мне в голову. Так же, как и тебе. Но при нынешнем положении вещей ты достаточно силен, чтобы смертельно ослабить меня, если бы я попытался применить такую стратегию сейчас. Поэтому могу заверить тебя, что я не настолько глуп, чтобы начать войну.

— Тогда кто это сделал? Дискордия, трахни ее в зад? Это твои ублюдки вырезали моих людей в самом начале всего этого.

— Так же, как я когда-то подумал, что поджог моей термы — дело твоих рук.

— Я тут ни при чем.

— Я знаю. И я верю тебе. И я скажу тебе почему. Несколько моих ребят