Крутой мэн и железная леди - Елена Арсеньева

В первую минуту Л. так и подумал, но тотчас вспомнил, чтоони с О. сговорились завтра же заманить А. в ловушку. Все роли были расписаны,однако О. не ожидал, что в самый критический для А. миг Л. должен был«воскреснуть» и «спасти» прекрасную даму. Ему нужно было завоевать ее полноедоверие…

Известно, что из этого вышло… вернее, не вы-шло.

Но вернемся к тому крику во дворе. Итак это был не О. Ктоже? Просто какой-то мальчишка, побывавший тут в первый вечер и решившийповторить шуточку? Однако на другой день А. отдала Л. записку со словом«Берегись!» – и тот мгновенно всё понял. Этот почерк он знал как свойсобственный, видел-перевидел его в многочисленных маловразумительных писанияхполубезумного П.! Значит, П. здесь, приютился у своей любовницы! А надо вамсказать, что П. был некоторое время назад выписан из больницы. Он чувствовалсебя настолько прилично, что его сочли здоровым. Произошло это, увы, понедосмотру Л…. Выскользнул из рук! Конечно, с ним оказалось трудно. Априкончить его было нельзя, он категорически не мог умереть – ведь тогдаоборвалась бы основная дорожка к деньгам!

Но ничего, сочли наши разбойники, он вернется домой и Н.возьмет его в оборот. И выведает код.

Может быть, ей и удалось бы сделать это, но П. сбежал.Исчез! Как в воду канул! Теперь, после этой записки, стало ясно, что онспрятался у бывшей любовницы. Но в том же доме жила и А.! Значит, с минуты наминуту надо ждать объяснения между ними.

Самое смешное, что А. даже и вообразить не могла, что именноЛ. обязана тем, что П. выбрал ее своим доверенным лицом, а может быть, инаследницей. Ведь П. сделал это еще не в больнице, но уже будучи не в себе, адо этого состояния его довел Л.

С одной стороны, А. оказалась такой управляемой простушкой!Она совершенно теряла голову от таинственных звонков. Они заставляли еесовершать именно те поступки, которых ждал от нее Л. Только приготовилсяпозвонить ей и уговорить поездить с ней на «Скорой» – а она сама примчалась.Наконец-то повезло…

С другой стороны, она то и дело, как нарочно, ломала всешаблоны, по которым должна была действовать. Например, этот телефон, который онанашла… Да мало ли!

Поверь, Алёна, ты меня искренне восхищала, да и злила – тожеискренне. Я так надеюсь, что мне все же удастся увести тебя в тот мир, где яабсолютно владел бы твоим сознанием, твоей душой, руководил бы всеми твоимипоступками. В том мире царь и бог – я, а все остальные – мои подданные. Итебе-то я не дам вырваться и ускользнуть, как вырвался и ускользнул Константин!Впрочем, он был только средством, а цель – ты.

Ну что ж, стреляю я неплохо…

До встречи, Алёна!

* * *

Алёна сошла с трамвая на Рождественке и первое, что увидела,это белую «Газель» с надписью «Барбарис» сбоку. Носачев сидел в кабине и что-тоупоенно читал.

Уж не ту ли книгу по соционике, которую «забыла» у него вмашине какая-то шалая дамочка?

Алёна прыснула.

Впрочем, ей тут же стало совестно. Начав с постыдногошантажа, Носачев потом искренне пытался помочь и ей, и Олегу… Другое дело, чтоне бескорыстно, да и ладно, в конце концов, каждый труд должен быть оплачен!Причем он оказался довольно храбрым парнем, Коля Носачев. Хватило же отвагипрямо сказать Олегу, в чем его подозревает. Тут-то все и открылось. Впрочем,наверное, Николай с самого начала не вполне верил, что Нарцисс способенстрелять в человека. А вот она, Алёна, получается, верила, что Олег могвыстрелить в нее…

Ну ладно, между ними теперь все выяснено, все сказано, всеушло в прошлое, все прощено и забыто… Или не совсем забыто?

Когда Олег после того предательского укола проснулся вАлёниной постели (а куда его было еще девать, не на полу же оставить валяться,да и вызванный Львом Муравьевым врач сказал, что парень выспится и будет вполном порядке), у него не было никакого желания эту постель покидать. Болеетого, он явно не хотел лежать там один. И даже пытался взывать к лучшим чувствамАлёны, уверяя, что доктор Литвиненко прямо рекомендовал ему переспать сразвратившей (ха-ха!) его женщиной, чтобы вытравить пагубную память о ней…

На это Алёна сказала, что рекомендациям доктора Литвиненкоона с некоторых пор предпочитает не верить, а что касается памяти – то неужелив самом деле Олег хочет забыть ее и не вспоминать?

Он растерялся… А потом сказал, что не хочет ее забывать, ахочет… ее. Вот так вот. Правда, Алёне очень ловко удалось сыграть на егочувстве вины. Все-таки из-за него она столько ужасов натерпелась! Поэтому онасейчас не готова к возобновлению прежних отношений.

А когда будет готова?

Неизвестно. Может быть, потом. Если вообще будет…

А впрочем, почему нет? Потом, позже, когда уляжется памятьоб этих жутких событиях. Ей-богу, Нарцисс вполне достоин заменить в постелишалой писательницы бесподобного психолога Алекса! Тот когда-то спас ей жизнь –так ведь и этот спас. Он закрыл ее собой от выстрела доктора Литвиненко. Он жене знал, что «стеклянный» пистолет стреляет не пулями, а всего лишь ампулами соснотворным!

Да, такая самоотверженность достойна награды.

Но не сейчас.

Потом.

Потом, когда она переведет дух после этих безумных приключений,когда закончит роман про Федру и Иго… то есть про Ипполита, конечно. Когдасъездит в Париж по приглашению хорошей девочки Марины и, может быть, заглянетмимоходом в Афины – проведать сердешного друга Алекса, ну, или вообщепопутешествует… Кажется, у нее теперь будут деньги. Простилкин поклялся, что несобирается менять свое завещание, согласно которому ей принадлежит третья частьсодержимого банковского сейфа. Алёна попыталась было воззвать к остаткам егоразума, а он серьезно сказал, что она заслужила не только эти деньги, но игораздо большие – за свои романы, в которых серьезно и методично изничтожалаЧупа-чупса и Глеба Чужанина. Их Простилкин ненавидел лютой ненавистью… как ибольшая часть населения нашей, так сказать, необъятной родины.

Ну и ну… Вот так пишешь-пишешь и не знаешь, какие сюрпризыждут тебя за каждой буковкой, сорвавшейся с твоего пера… в смысле, отщелканнойтвоим многострадальным компом!

Что ж, если Простилкин так хочет, Алёна не станетотказываться. В конце концов, как она только что подумала, всякий труд долженбыть оплачен!

А может быть, Капа переупрямит Костю. Что-то не было у неена личике особенного восторга от перспективы поделить двести пятьдесят тысячбаксов на троих… Хотя, в принципе, господь велел делиться!