64 - Хидео Ёкояма

Почему его туфли – «ужас»?

Неожиданный переход ошеломил Миками. Он невольно опустил голову, принялся разглядывать свои кожаные туфли. Сначала правую, затем левую. На его взгляд, они выглядели прекрасно. Идеально чистые. Что такого заметил в них Цудзиюти, почему критикует его обувь? Правда, туфли были довольно поношенными, но Минако старательно начищала их каждое утро до блеска. Все потертости были скрыты под слоем черного гуталина. В них не было ничего, позволявшего назвать их «ужасом». Может быть, зеркальный блеск слегка потускнел за день, но больше – ничего.

– Сколько времени вы их носите? – Цудзиюти как будто затеял светскую беседу.

– Когда я нахожу туфли, которые мне нравятся, я всегда покупаю несколько пар одного фасона. Но туфли носятся долго; не успеешь оглянуться, вторая пара плесневеет…

Миками по-прежнему неотрывно смотрел на свои ноги. Он даже не моргнул. Он видел перед собой Минако, которая сидит на корточках в прихожей и чистит ему туфли. Миками всегда носил начищенные до блеска туфли. Так было и когда он только начал служить в полиции и носил форменные туфли из кожзаменителя. Так же было и позже, когда он начал покупать более удобную обувь. Минако всегда улыбалась, почистив ему туфли и поставив параллельно.

«Что же я…»

Дрожь пробежала по всему телу; она началась изнутри и распространилась до кончиков пальцев. Миками показалось, будто чары рассеялись. Его действия не имели оправдания. Он пошел поверх головы Акамы, пытался напрямую сообщаться с Токио. Он толкнул Исии, и тот упал; он силой добился аудиенции с глазу на глаз с начальником префектурального управления и донимал его вопросами. А ведь все прочат Цудзиюти на должность следующего генерального комиссара!

Он станет одним из неприкасаемых.

Голова как будто онемела. Поле зрения сузилось. Но ему не было плохо. Наоборот, стало почти хорошо.

– В наши дни детективы ходят в кроссовках. И все равно изнашивают по многу пар обуви в год, – слова донеслись как будто издалека.

– Правда, неужели?

– Они хорошо изнашивают обувь, потому что им хочется найти преступников и предать их правосудию. Ничего рационального здесь нет. Детективы руководствуются только чутьем… – Цудзиюти склонил голову.

– Постарайтесь взглянуть на дело с их точки зрения. Они – странствующие охотники. Заканчивают одно дело и тут же приступают к другому. Это единственный язык, который они понимают.

– Странствующие охотники… Как поэтично!

– Пост директора уголовного розыска – вершина в их мире. Если их лишить чего-то, на что можно смотреть снизу вверх, они встревожатся.

Цудзиюти хрипло расхохотался.

– Неужели нынешний мошенник – вершина их сообщества? И потом, он получил повышение из службы безопасности.

– Я имею в виду пост в целом, как символ, а не отдельные личности, которые его занимают. Чем дальше углубляться в регионы, тем важнее становится такого рода символизм.

– Ясно. – Цудзиюти внезапно посуровел. – Вы намерены вмешаться в процесс кадровых решений…

Миками еще не до конца вышел из ступора, поэтому не испытывал большой тревоги. И все же почтение к полицейской иерархии впечаталось в него крепко. Он невольно вытянулся по стойке «смирно», столкнувшись с откровенным неудовольствием начальника.

– Было очень интересно, – заметил Цудзиюти. – Может быть, нам удастся когда-нибудь снова побеседовать… – Он нажал кнопку звонка.

– Цудзиюти-сан, позвольте просить вас хотя бы предложить нечто подобное токийскому руководству. Возможно, они передумают?

Исии вошел в кабинет до того, как Миками договорил. За ним следовали все сотрудники секретариата. Лица у всех были каменными.

Цудзиюти просиял.

Миками отдал ему честь:

– Цудзиюти-сан, прошу вас хотя бы подумать над…

«Вышвырнуть его отсюда!» Повинуясь безмолвному приказу Исии, несколько человек схватили его и быстро потащили к двери. В суматохе Миками еще успел расслышать, как Цудзиюти говорит:

– Не допускайте ничего подобного впредь.

Миками выволокли в приемную. Там работал висевший на стене телевизор; он увидел Акаму. Может быть, из-за этого Исии вдруг осознал, где находится, и негромко зарычал:

– Миками, что за игру вы затеяли? Что вы наговорили начальнику?!

– А ну-ка, отпустите! – Миками отшвырнул руки, еще держащие его. Казалось, будто он в огне.

– Миками, объясните! Что вы наговорили…

– Как будто оттого, что я скажу, что-то изменится!

Экран осветился многочисленными вспышками. Кланяющийся Акама казался полупрозрачным.

– Никто из вас ни черта не знает! Вы как слепцы… Вечно смотрите в рот начальству… вы не заметите, даже если у вас под ногами разверзнется земля!

– Боюсь, Миками, что слепец – вы, а не мы. Как вы думаете, что будет, если вы рассердите начальника? Страдать придется нам всем, всему управлению… За то, что вы натворили, отдуваться придется нам всем!

– Вы глупец! Вот почему нас выставляют дураками! Префектуральное управление принадлежит нам. Не думайте, что я буду стоять в стороне и позволю этим ублюдкам делать что им хочется! – Миками с силой ткнул кулаком в телеэкран.

Лицо Акамы исказилось, перед тем как погрузиться во мрак, рассыпавшись в воздухе миллионом осколков.

Кое-кто еще заслуживал хорошей трепки.

Миками выбежал из секретариата и широким шагом зашагал по коридору; он распахнул дверь административного департамента с такой силой, что она ударилась о стену и сидевшие там сотрудники вздрогнули от неожиданности.

Футаватари…

Его на месте не оказалось; его стол по-прежнему пустовал. Сироты также нигде не было видно. Начальница подотдела Томоко Нанао, старшая над всеми женщинами-сотрудницами в управлении, развернулась в кресле, прежде чем встать.

– Что у вас с рукой?

Миками и не заметил, что его правая рука в крови; под указательным пальцем с тыльной стороны ладони он увидел ссадину. Кровь капала на пол.

– Футаватари здесь?

– Нет, он уехал. – Прежде чем ответить, Нанао подошла к настенному шкафчику.

– Он вернется?

– Сегодня уже нет. Предупредил, что поедет домой.

В таком случае… Миками направился к кабинету Акамы, даже не постучав. Там еще пахло одеколоном директора, как будто Акама вышел несколько секунд назад. Нанао бежала за ним с аптечкой первой помощи в руках. Она достала дезинфицирующий раствор и бинты и протянула к нему руки:

– Позвольте сделать вам перевязку!

– Я сам сделаю.

– Позвольте мне.