Черный мотылек - Рут Ренделл
Шрифт:
Интервал:
Следуя примеру мужчины, Джон тоже разделся, сложил вещи в корзину, куртку повесил на плечики, сигареты со спичками засунул в ботинок, мелочь достал из кармана, завязал в платок и засунул узелок в другой ботинок. Как и стриженый, он взял два полотенца, одно повязал вокруг талии, на манер туземной юбочки, а второе накинул на голову и плечи. Явился служитель и велел Джону взять номерок с собой, надеть на запястье или на лодыжку. Джон привязал номерок к левой руке.
В соседней комнате стояли бакелитовые или пластиковые стулья — белые и коричневые. Здесь пили чай. И вновь Джон удивился при виде пожилых, целомудренно закутанных в полотенца мужчин, которые курили, болтали, пили чай из белых чашек с толстыми стенками — ему-то представлялось нечто среднее между школьной душевой и римскими оргиями.
Зеленоватые флюоресцентные лампы освещали комнату. Белая плитка стен то ли посерела от времени, то ли обесцвечивалась от резкого освещения. Зато здесь было тепло и приятно, словно на Филиппинах, — тепло, сыро, скученно. Старики, конечно, не вызывали ничего, кроме отвращения — выпуклости и складки плоти, белая пятнистая кожа, как у выброшенной на берег рыбы, ноги в узлах темно-серых вен, — но их присутствие успокаивало. Они-то, безусловно, явились сюда не ради секса, и когда Джон поймал на себе взгляд одного из ветеранов, он приписал его обыкновенному любопытству при виде новичка.
За другим окошком сидела официантка, помоложе кассирши, но тоже средних лет и вполне респектабельной наружности. Какая-нибудь прекрасная юная блондинка была бы тут совершенно ни к месту. К чаю можно купить булочки и сладкое, здесь же продавали мыло и шампунь.
Еще двери — с надписями «Пар» и «Массаж, душ, холодная вода». Левая дверь открылась, вырвались клубы горячего пара, и молодой человек перешел из парной в соседнее помещение. Джон соблюдая осторожность, пошел следом. Там тоже сидели старики, но были и красивые молодые люди. Респектабельность отступила на второй план. Джон почуял в воздухе какое-то напряжение, даже угрозу.
Человек, за которым он шел, был молод, его ровесник, он тоже опоясал бедра полотенцем и медленно, красуясь, направлялся к бассейну с холодной водой. Старики провожали его взглядами. Им явно под шестьдесят или больше. Что у них на уме? Думают, будто этот горделивый красавец ищет себе папочку? Пустые мечты!
Молодой человек сбросил полотенце на пол и шагнул в холодную воду. Джон не мог отвести от него взгляд. Ничего подобного он не ожидал. У юноши была белая кожа и светлые, как масло, волосы. Он вышел из воды, подобрал полотенце и прошел в душ, а за ним — второй мужчина, постарше, но тоже отнюдь не средних лет. Джон последовал за ними, напоминая себе, что пора заняться каким-то невинным с виду делом, душ принять хотя бы.
Блондин намыливался, его дружок — если это был дружок — предложил:
— Намылить тебе спину, приятель?
Они расстелили полотенце на скамье и принялись яростно тереть друг друга. Это прелюдия, или все мужчины — нормальные мужчины — ведут себя в бане подобным образом? Кто знает. Джон принял душ. Когда он вышел из-под душа, массаж все еще продолжался. Потом старший спросил:
— Ну как, приятель, сойдет?
— Отлично, спасибо, — ответил блондин. — Тебе помочь?
Они прошли под душ, а Джон двинулся было дальше, но эта парочка почти сразу же появилась снова. Один из них позвал другого:
— Теперь в парную.
И Джон пошел за ними.
За четверть часа он приобрел куда больше сведений, чем извлек бы из книг — если бы подобные книги существовали. Парная имела форму амфитеатра, и верхних ее этажей, полностью скрытых густым паром, Джон разглядеть не мог. Двое парней, за которыми он следил, растворились в тумане.
Он словно вошел в горячее облако, внизу стоял бледный туман летнего утра, но чуть выше пар сгущался до непрозрачной белизны и скрывал все. И вновь сердце тяжело и тревожно забилось: Джону показалось, что там, на пятой снизу полке, происходит нечто… такое. Наверное, померещилось. На четвертой полке никого не было, на третьей мелькнули две тени.
Вдруг он понял, что задерживаться внизу нельзя. Двое стариков на второй полке поглядывали на него с надеждой. Джон уже начал различать значение таких взглядов. А вдруг он подойдет поближе, окажется рядом с ними, думали старики. Это новый для него мир, о котором он прежде и представления не имел. Медленно, получая удовольствие от каждого шага, он подошел к старикам и прошел дальше, начал подниматься по ступенькам. Лесенка крутая, старики дальше второй полки не заберутся. Постепенно скрываясь в белом тумане, он чувствовал, как старики провожают его взглядами, и знал, что каждое его движение доставляет им чувственное наслаждение и вместе с тем вызывает острую боль.
Теперь его уже ничто не остановит. Горячий пар обволакивал, словно разогретая шерсть. Расстелив полотенце, Джон вытянулся на четвертой полке. Кто-нибудь сам подойдет к нему? Он даже не знал, хочет ли он этого, ему казалось, на сегодня достаточно сделано, он многое узнал. Он лежал на спине, свесив одну ногу так, что она касалась последней ступеньки под ним, другую ногу согнул в коленке, правую руку подложил под голову, левую откинул чуть в сторону, так что она лишь слегка соприкасалась с телом. Второе полотенце прикрывало его — целомудренно? Дразняще? Он закрыл глаза. В жаре, в густом белом тумане, с закрытыми глазами он мечтал о том, что кто-то подойдет, кто-то посмотрит на него, дотронется…
Все время он чувствовал на себе чей-то взгляд. Не стариков внизу — они, наверное, не могли разглядеть его так высоко. На него смотрели молодые и красивые, различая сквозь колеблющуюся белую пелену только его молодость и очертания тела. Сеть, белая бязь, скрывающая лицо вуаль.
Через полчаса он поднялся и спустился по ступенькам. Ему удалось почти убедить себя, что ничего особенного не произойдет, во всяком случае не в этот раз, и потому он был удивлен и слегка шокирован, когда один из стариков внезапно вытянул руку и коснулся его ноги, когда Джон проходил мимо. Подавшись вперед, Джон резким движением смахнул чужую руку. Он снова принял душ, сбросил полотенца в корзину для грязного белья, оделся и вышел.
На свежем воздухе его пробрал холод, хотя ночь была вроде бы теплой, близилась середина лета. Он устал, жара в парной и масса новых впечатлений отняли много сил. В следующий раз что-то произойдет — если будет следующий раз…
Роберта настолько захватил роман Титуса Ромни, что время летело незаметно. Только добравшись до конца шестой главы, он поглядел на часы: полночь. Остальное подождет до завтра, он как раз успеет дочитать, прежде чем отправится в отпуск.
Роберт готовился ко сну, но в его мозгу теснились странные впечатления от прочитанного: если бы книгу прислал не агент Титуса Ромни, он предположил бы, что автор — Джеральд Кэндлесс, поздний Джеральд Кэндлесс. Не лучшая его работа и, пожалуй, незаконченная, слишком насыщенная, словно первый вариант или даже набросок.
Однако Роберт знал, что Титус Ромни и Джеральд Кэндлесс не были знакомы. Возможно, встречались на издательских мероприятиях или на книжных фестивалях, не более того. Выходит, Ромни сознательно или бессознательно пытался подражать Джеральду? Прочел «Белую паутину» и попал под влияние этой книги?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!