Насосы интуиции и другие инструменты мышления - Дэниел К. Деннетт

В большинстве лотерей победитель определяется после продажи билетов, чтобы люди своими глазами видели, что их не обманывают. Никакой мошенник, имеющий доступ к внутренней информации, не манипулировал распространением билетов, потому что ни один агент не знал (и не мог знать), какой билет победит, прежде чем билеты были проданы. Любопытно, что не все лотереи работают по этому принципу. Компания Publishers Clearing House каждый год рассылала миллионы конвертов, на которых было жирным шрифтом напечатано “ВОЗМОЖНО, ВЫ УЖЕ ВЫИГРАЛИ” – миллион долларов или какой-нибудь другой приз. (Теперь эта организация проводит лотерею онлайн.) Такие дорогие кампании основаны на маркетинговом исследовании, которое показывает, что люди, как правило, считают лотереи с заранее определенными победителями справедливыми, если они проводятся честно. Однако, возможно, люди не жалуются на такие лотереи, потому что получают билеты бесплатно. Много ли людей купило бы билеты лотереи, выигрышный корешок которой с самого начала поместили бы в специальном конверте на хранение в банковскую ячейку? Люди миллионами покупают билеты моментальной лотереи, хотя в момент покупки уже определено, выигрывает ли каждый конкретный билет. Очевидно, эти люди считают, что у них есть реальная возможность выиграть. На мой взгляд, они правы, но, даже если это не так, их спокойная убежденность в справедливости подобных лотерей и в реальной возможности выиграть должна опровергать уверенность философов (восходящую к Демокриту и Лукрецию, которые жили две тысячи лет назад), которые почему-то считают, что возможность нельзя признать реальной, если только исход не остается неопределенным до последней секунды. Эти философы утверждают, что в отсутствие постоянного притока поистине случайных, неопределенных точек разветвления, разрывающих ткань каузальности, нет ни свободы выбора, ни реальной возможности поступать правильно.

Две лотереи помогают нам по-новому взглянуть на проблему детерминизма. Если мир предопределен, то в нас стоят генераторы псевдослучайных чисел, а не истинные (квантовомеханические) рандомизаторы. Если наш мир предопределен, то все наши лотерейные билеты, по сути, были разыграны около четырнадцати миллиардов лет назад, в момент Большого взрыва, после чего их положили в конверт и стали раздавать нам по мере необходимости. Всякий раз, когда вы “подбрасываете монетку” или принимаете рискованное решение менее претенциозным образом, ваш мозг открывает конверт и вытаскивает оттуда следующее “случайное” число, позволяя ему определять, что вы сделаете, подобно тому как список жестов определяет вашу стратегию при игре в “камень, ножницы, бумагу”. “Но это несправедливо! – воскликнет кто-нибудь. – Ведь одни будут выигрывать чаще других”. И правда, в конкретном случае у некоторых людей шансы выиграть выше, но не стоит забывать, что в долгосрочной перспективе удача усредняется. “Но если все определяется до нашего рождения, одни люди обречены быть удачливее других!” Так будет и в том случае, если лотерея будет проводиться не до нашего рождения, а периодически, по требованию, в течение всей нашей жизни. Даже в совершенно случайной и беспристрастной лотерее, в поистине непредопределенной лотерее, одни люди все равно обречены выигрывать чаще других. Даже в совершенно справедливом, совершенно случайном турнире по подбрасыванию монетки кто-то обречен победить, в то время как все остальные участники проиграют. Победитель не может с полным правом сказать, что победа была предначертана ему “судьбой”, и все же побеждает именно он – а разве что-то может быть справедливее? Справедливость не предполагает, что победителями становятся все.

Вероятно, чаще всего надежда на неопределенность объясняется тем, что в отсутствие этой неопределенности, если мы решили действовать, “мы не могли поступить иначе”, а это, безусловно (динь!), не может нас не волновать. Это тоже не так очевидно, как часто кажется, а потому, чтобы понять, как нас сбивает с толку эта знакомая идея, давайте рассмотрим любопытную категорию инертных исторических фактов.

Инертный исторический факт – это любой факт о совершенно заурядном положении вещей в мире в некоторый момент прошлого, более не поддающийся восприятию и вообще не оставивший следа в современном мире. Вот мой любимый инертный исторический факт:

Вот еще один:

Итак (согласно логике), фактом можно назвать лишь одно из этих утверждений. (Погодите-ка, разве в главе об операторе “вроде как” не говорилось, что нам не стоит доверять таким “очевидным” дизъюнкциям? Давайте проведем проверку. В каком случае ни утверждение А, ни утверждение Б не будет истинным? Что, если во времена Цезаря право собственности было сформулировано нечетко, а потому часть золота Цезаря принадлежала ему лишь вроде как – например, как королеве Англии до сих пор принадлежат все лебеди в стране?[81]) Если понятие собственности определено четко, как понятие золота, одно из двух утверждений должно быть фактом, но понять, какое из них истинно посредством физического исследования почти наверняка невозможно, каким бы сложным ни было исследование и сколько бы времени на него ни ушло.

Правда? Можно представить случаи, в которых мы могли бы почти наверняка сказать, какое из утверждений верно. Если бы выяснилось, что ряд хорошо задокументированных исторических процессов позволяет проследить “провенанс” части золота моих зубов, который скрупулезно контролировался и записывался на протяжении тысячелетий (как “цепь сохранности” вещественных доказательств в делах об убийствах), мы могли бы быть вполне уверены в истинности утверждения А. Скажем, мой стоматолог купил в музее золотое кольцо, знаменитое “кольцо с мизинца Цезаря”, которое, как свидетельствует множество документов, веками передавалось от монарха к монарху, пока не оказалось в музее, а затем записал на видео процесс переплавки этого кольца и изготовления коронки с помощью гипсовой формы. Да, это маловероятно, но явно не выходит за рамки физически возможного. Или же допустим, что я на досуге мою золото и съездил на Аляску к основанию тающего ледника, покрывавшего землю на протяжении десяти тысяч лет, и по крупицам собрал там все золото, которое впоследствии пошло на изготовление моих коронок. В таком случае истинным даже с большей вероятностью будет утверждение Б. Но если ни один из этих крайних случаев не подкреплен надежными свидетельствами, мы почти наверняка так и не сможем установить, какое из утверждений истинно. Истинное утверждение – какое бы из двух им ни было – представляет собой инертный исторический факт.