Высматривая путь. Том II - Борчанинов

но где и в каком контексте — вспомнить пока не удавалось. Может быть, читал где-то, а может, сплетню какую ненароком поймал. Кто знает? Быть слишком навязчивым ведьмак не любил, да и не в его это было правилах. А то знает он, как такие сердобольные обычно заканчивают. Конечно, ему очень не нравилось то, что здесь не в новинку были такие вот ночи массовых убийств, но без одобрения кого-то из властителей лезть в это все не стоит. Тем более, если во всей этой свистопляске, пусть и косвенно, участвует какая-то там Мать. Ведь абы кого величать Матерью не станут. Ведь так? Вирява, тем временем, все смотрела на терзания, что отражались на лице Эскеля, и решила, что хватит с них молчания:

— Эскель. Ведьмак, — тихо позвала она. — Мы очень редко выходим к людям. Но если уж решаемся, то головы летят. Они сами виноваты в том, что произошло. У нас был уговор.

Он дернулся, опомнившись, и перевел насупленный взгляд в ее сторону.

— Почему в селе так тихо?

— По хатам сидят. Страшатся. Кто не успел, тот умер.

— Оберег в корчме был стерт. Это вы сделали?

— Может быть мы. А может и нет. Сверх меры мы не убиваем. Нам незачем.

— Что за уговор у вас?

— Нам нужна кровь. Нужны жертвы во имя Матери. Взамен я помогаю с охотой, бортничеством, заготовкой древесины, лыка. А Безглавый оберегает от нечисти. Мальцы ночами бегают по лесам и не страшатся ничего. Девки к реке гадать ходят и не боятся русалок, баламутня и наяд.

Эскель коротко вздохнул. Воистину что-то выгодное в этом уговоре было для обеих сторон. И если в жертву приносят только стариков, то, может, не так уж оно все и плохо? Видать, тут и культ свой образовался. И, судя по реакции Ленки, оспаривать его верования бесполезно. А то еще в лес оттащат и этой самой Матери в жертву принесут. Переведя взгляд чуть поодаль, как раз над макушкой Манефы, ведьмак приметил осину. Внезапно осознал, что и без того много времени за болтовней потерял, и осторожно двинулся в обход вирявы к тыну.

— Куда ты, Эскель, ведьмак? — Манефа оттолкнулась от перекладины, немного покачнулась из стороны в сторону и рухнула в траву.

Судя по ее невозмутимому виду, это падение не причинило ей неудобств. Но вместе с тем она стала выглядеть еще более жутко. Темные волосы разметались вокруг нее, кое-где прикрывая обнаженное тело, длинные пальцы с силой впились в почву, а шея некрасиво вытянулась. Она внимательно смотрела вперед и весьма ловко ползла в сторону ведьмака. Сам же ведьмак немного оторопел от такого, но виду не подал. Уперся правой рукой в тын и ловко перепрыгнул его, стараясь не наступить на ползающее существо.

— За осиной, — как ни в чем не бывало отозвался он, убирая рукой упавшие на лоб волосы.

— На что она тебе? — Манефа лезла следом.

И Эскель слышал это по характерному шороху — будто тело кто тащит безжизненное. Он взглянул на нее, проследил след смятой травы, что остался за ней, и перевел взгляд прямо перед собой. Ведь там, на опушке, он заприметил нужное деревце и уже прикидывал, как бы так аккуратно наломать веток.

— От ваших прихвостней уберечь тех, кто остался. А то вдруг кто сдерет обереги их?

— Откуда узнал про осину? В селе есть друид? — все не унималась вирява, активнее заработав руками, чтобы поспевать за его быстрым шагом.

— Можно и так сказать. Да и суть ли важно? Моя работа людей спасать, твоя — убивать. Незачем нам о таком говорить. Потому, — он резко остановился и, перехватив поудобнее меч, повернулся к Манефе. — Лучше нам разойтись. Подобру-поздорову.

— Значит, есть друид… — скривилась та до такой степени, будто ухватила что-то кислое, а по подбородку заструилась кровь. С ее-то клыками не стоило бы так усердствовать с мимикой. — Твой друид?

— Мой.

— Чтобы на рассвете его тут не было. Иначе быть беде.

— А мы и не собираемся у вас тут задерживаться.

Вирява ничего не ответила. Только нахмурила густые брови и, даже не попрощавшись, поползла в сторону леса, словно огромный волосатый червь, скрываясь в траве и за редкими кустами.

Прислушавшись к тишине, которую только изредка нарушал скрип деревьев и шелест листвы, ведьмак сделал еще несколько шагов, оказавшись у осины. Потянулся к веткам, что были посуше, и, стараясь сильно деревце не травмировать, принялся их наламывать. Из головы все не шли мысли об этой Матери. Может быть, есть резон спросить у Деры по приходу? Если не забудет. Авось в этих своих книгах что-то могла вычитать о ней. А то надежд на то, что староста все выдаст как на духу, не было. Конечно, он слов Манефы насчет рассвета не шибко боялся, но лучше быть начеку, да и информацию подсобрать. Ведь поди разбери как оно тут все обстояло на самом деле.

Комментарий к Часть 24. Хозяева леса

* — Виря́ва, Вирь-ава (эрз., мокш. Вирь — «лес», ава — «женщина») — в мордовской мифологии лесной дух, покровительница, хозяйка леса. Имеет вид обнажённой длинноволосой, иногда одноногой женщины, с грудями, переброшенными через плечи.

Продолжаем визуализировать, потихоньку)

https://ibb.co/xSTHrxy — Безглавый

https://ibb.co/b2jwgZL — Манефа

Часть 25. «Безобидный» дух

Комментарий к Часть 25. «Безобидный» дух

Бечено

— Госпожа, а вы, должно быть, чародейка? — сидя на огромной бочке и сложив на коленях руки, спросила Ленка.

Фредерика, до этого мерявшая шагами каморку, в которой они сидели уже добрых полчаса в ожидании ведьмака, и нервозно грызя ноготь большого пальца, остановилась.

— Я? — недоумевая спросила она.

— А кто ж еще? — вклинилась Ивонна, загремев деревянным ящиком, который зацепила задом. — Вот понес же черт эту Ясмину. Теперь повариху новую искать… холера! — заворчала она себе под нос.

— Нет, — нервно хохотнула Дера, кривовато улыбнувшись. — Какая уж из меня чародейка?

— Так вы же ведаете как там все эти магические растения работают. С магией вон знаетесь, — смущенно улыбнулась Ленка. — А еще, ну… ну… вы… как бы…

Корчмарка громко и несдержанно вздохнула.

— Да говори прямо! Чего юлишь? Всем известно, что только чародейки добровольно греховодничают с ведьмаками, — она закряхтела и, подхватив руками ящик, до отказа набитый бутылками, переваливаясь, направилась к окну.

Фредерика обхватила одной рукой себя поперек и тяжело вздохнула. А затем принялась остервенело вгрызаться в большой палец второй руки. Пресвятая Мелитэле, и что ей на это ответить? И почему ей так стыдно даже от одной мысли о том, что кто-то мог их услышать в такой