Наперстянка - Аделин Грейс

когда он поднялся на ноги и потянул ее за собой. – А теперь, Пташка, почему бы тебе не показать мне окрестности нашего дома? – Он протянул руку, и Сигна приняла ее, едва дыша от счастья.

Эпилог

Блайт

Эверетт Уэйкфилд и Шарлотта Киллинджер поженились два месяца спустя под лучами летнего солнца.

Казалось, в эти дни счастье витало повсюду. Блайт видела его в отношениях жениха и невесты, когда тот привлек ее к себе для поцелуя. Счастье было и в нежном прикосновении Элизы к ее округлившемуся животу, и в смехе Элайджи, когда она вздрогнула от толчка ребенка. Элизе оставалось всего несколько недель до встречи с ребенком, и Элайджа не задумываясь принял ее в семью.

Сигна тоже расцвела, как цветок, и вздохнула от счастья, когда Ангел смерти обнял ее и их пальцы переплелись.

Блайт решила, что тоже должна быть счастлива теперь, когда к ней вернулся отец и она знает, что ни Эверетт, ни Шарлотта не убивали герцога. Но как бы Блайт ни благодарила жизнь за то, как все обернулось, она не могла избавиться от глубокого беспокойства, которое нарастало внутри нее.

Что бы Сигна ни сделала той ночью в саду, ее силы повлияли не только на Элизу и ребенка. Блайт никому не рассказала о том, что когда их жизни были спасены, она утонула в море белого света. Исходившее от него тепло успокаивало, рассеяло беспокойство и отвлекло от мыслей на секунды, которые показались часами. И в этом море ей послышался бархатный смех безликого мужчины, который кружил ее в объятиях под незнакомую музыку, почему-то до боли знакомую. В танце, в котором она знала каждый шаг.

Это было нелепо, и все же Блайт не могла отмахнуться от воспоминаний. Они вспыхивали снова и снова, когда она смотрела, как Эверетт обхватывает ладонями лицо Шарлотты, напоминая Блайт о том времени, когда какой-то незнакомец держал ее так же, когда жар от поцелуев обжигал тело и больше всего на свете ей хотелось раствориться в его прикосновениях.

Это были даже не воспоминания, а скорее образы в голове, потому что не принадлежали ей. Уж Блайт о такой любви не забыла бы. И особенно о мужчине, чьи руки казались такими сильными, касаясь ее щеки или так властно скользя по бедрам и поднимаясь…

Она отогнала этот образ, надеясь, что никто не заметил румянца на ее щеках. Она бы с радостью выбросила все из головы, потому что подобные мысли не приносили пользы ни ей, ни ее ночным фантазиям. Блайт постаралась направить все свое внимание на счастливую пару, хлопая вместе с остальными, пока молодожены целовались.

После всего случившегося за этот год поместье Уэйкфилдов казалось слишком красивым, чтобы она чувствовала себя здесь уютно. Хрустальная посуда и торты с позолоченной глазурью слишком сверкали, а костюмы и платья гостей были чересчур роскошными. Блайт все ждала, что вот-вот что-нибудь сломается или с неба обрушится огненный дождь, отчего никак не могла сосредоточиться. Тревога все сильнее сдавливала грудь, и ей захотелось развернуться и последовать за своим беспокойством. Казалось, кто-то наблюдает за ней, но она не могла понять, чьи это любопытные взгляды.

– Правда прекрасная свадьба?

Блайт вздрогнула, узнав голос Сигны только секунду спустя. Она обратила внимание на темно-синее платье кузины, резко контрастировавшее с ее собственным, которое было такого холодного оттенка голубого, что казалось серебристым. Элайджа стоял на небольшом расстоянии позади Сигны и оживленно разговаривал со смеющейся Элизой.

– Он будет замечательным дедушкой, – продолжила Сигна, когда Блайт ничего не ответила.

– Верно, – согласилась Блайт, поворачиваясь к жениху и невесте. – И, осмелюсь сказать, Шарлотта еще никогда не выглядела такой счастливой.

В груди разлилось тепло, когда пара нежно обняла друг друга. Приятно было снова видеть горящие глаза Эверетта. Смерть его отца признали естественной. Ходили слухи, что коронер сделал поспешные выводы, сбитый с толку видом тела такой важной персоны. Конечно, это была ложь, но Блайт знала, что они с Сигной унесут эту тайну с собой в могилу.

Или, по крайней мере, она унесет. Она сомневалась, смертна ли вообще Сигна.

– Имя для ребенка уже выбрано? – спросила Сигна чуть громче, привлекая внимание остальных Хоторнов, включая Элизу.

Элиза и Байрон объявили о свадьбе через несколько дней после возвращения Элайджи. Они утверждали, что поженились за несколько месяцев до этого, но скрывали из-за смерти лорда Уэйкфилда и злоключений Элайджи. Конечно, ходили разные слухи, учитывая положение Элизы. Но опровергнуть что-либо было невозможно; они планировали отправиться в длительную поездку за город и родить там, чтобы никто не знал, когда появился ребенок.

Возможно, Элиза не таким представляла себе брак, но именно он спас ее. Между ней и Байроном не было романтических отношений, и, как Элиза уже сказала кузинам, Байрон не ожидал ничего из того, что она была не готова ему предложить. Он любил Перси и просто хотел быть рядом с его ребенком.

– Сирил – для мальчика, – нежно ответила Элиза, улыбаясь и глядя на Байрона. – А с именем девочки мы пока не определились.

– Это сильное имя, – сказал Элайджа, прежде чем извиниться и выйти, чтобы поприветствовать отца Шарлотты. При этом его улыбка была такой широкой, что Блайт испугалась за его лицо.

Волнение в глазах Байрона тоже было неоспоримым. И Сигна неустанно поддразнивала его:

– Ты готов к его появлению? Представляю, каково это – чувствовать, что ребенок появится со дня на день.

Байрон положил руку на поясницу Элизы.

– Для меня будет большим счастьем видеть их здесь. – Он старался говорить непринужденно, хотя в его случае мог с таким же успехом кричать с крыши.

– Это случится не так скоро. – Элиза говорила тихо, чтобы никто из любопытных не обратил внимания на их разговор. – Боюсь, я буду беспокоиться, пока не удостоверюсь, что ребенок в безопасности и здоров.

– Так и будет. – В голосе Байрона чувствовалась твердость. – Его жизни больше никто не угрожает, Элиза. Можешь спать спокойно.

Блайт выпрямилась под суровым взглядом потемневших глаз Сигны.

– Кто хотел избавиться от ребенка? – спросила Сигна, ничуть не удивившись, когда Элиза поджала губы от такого прямого вопроса. Байрон напрягся еще больше.

– Мой дядя, – едва слышно прошептала Элиза, чтобы никто посторонний ее не услышал. – В ночь перед смертью он предложил мне два варианта – избавиться от ребенка или обручиться с сэром Беннетом к концу недели.

Байрон не смог скрыть свою горечь.

– Этот ребенок заслуживает лучшего, чем отца, который уже одной ногой в могиле. Он Хоторн, и мы вырастим его как