Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э. - Валерий Рафаилович Гущин

оштрафован и отстранен от должности стратега (Plut. Per. 35; ср. Thuc. II. 65. 3; Diod. XII. 45. 4).

Высказывалось предположение, что новый этап противостояния совпадает со временем, когда из ссылки мог вернуться Фукидид, сын Мелесия[1184]. Очевидно, что преследование Фидия было реакцией на развернувшуюся строительную программу. Однако не исключено, что инициаторами преследования были не только давние враги Перикла и афинской демократии, но и люди из окружения будущего демагога Клеона, также оппонента Перикла[1185]. Высказывалось мнение и о возможном альянсе, который объединил всех его противников – как сторонников Фукидида (или его самого), так и Клеона[1186].

Несмотря на политическое давление, Перикл не утрачивает своего лидирующего положения в обществе. Накануне войны со Спартой, инициатором которой был Перикл, именно он дает афинянам советы относительно ее ведения. Если верить Фукидиду, афиняне начали войну со Спартой по совету Перикла (Thuc. II. 60. 7). «Перикл, – передает он, – утверждал, что афиняне выйдут из войны победителями, если будут держаться спокойно, заботиться о флоте, не стремиться в войне к расширению своего владычества, не подвергать город опасности» (Thuc. II. 65. 7; ср. I. 144. 1)[1187].

Другими словами, его позиции и в это время выглядят непререкаемыми, о чем красноречиво свидетельствуют следующие факты. В самом начале Пелопоннесской войны, когда Перикл подвергался суровой критике со стороны афинян, он «не созывал народного собрания и не устраивал вообще никаких совещаний (ἐκκλησίαν τε οὐκ ἐποίει αὐτῶν οὐδὲ ξύλλογον οὐδένα) из опасения, как бы граждане в собрании не впали в ошибку, действуя скорее под влиянием раздражения, а не по внушению рассудка» (Thuc. II. 22. 1). Этот пассаж вызвал жаркие споры. Не вполне ясно, что Фукидид имеет в виду – регулярные или чрезвычайные народные собрания. Если Перикл имел возможность воспрепятствовать созыву очередного собрания, это – одна ситуация, если же речь идет о чрезвычайных (т. е. дополнительных) собраниях, как полагал, в частности А. Гомм – другая[1188]. Последнее, очевидно, предполагало всего лишь обладание солидным политическим весом. Впрочем, и в этом случае нерешенными остаются некоторые правовые вопросы. А вот в первом случае Перикл должен иметь либо непререкаемое политическое влияние, либо некие юридические рычаги, позволявшие ему не созывать народное собрание. Вот почему некоторые исследователи усмотрели в свидетельстве историка указание на то, что Перикл как стратег должен был обладать полномочиями, которые позволяли ему (единолично) решать вопрос о созыве (или несозыве) народного собрания[1189].

Однако оппоненты обращают внимание на то, что стратегия не предоставляла ни одному из тех, кто исполнял эту должность, никаких преимуществ. Наоборот, это была коллегиальная должность[1190]. К. Довер полагает, что приведенный отрывок Фукидида не следует понимать буквально. Он предлагает понимать сказанное историком таким образом, что Перикл был против созыва каких-либо собраний, на которых могли бы быть приняты скоропалительные решения[1191].

Несмотря на обилие точек зрения, многое в данной ситуации остается неясным. С одной стороны, мы действительно не имеем фактов, свидетельствующих о правовой укорененности принципа старшинства при исполнении коллегиальных магистратур. Во всяком случае, мы ничего не знаем о том, что Перикл при исполнении должности стратега был наделен такими полномочиями, которые превращали бы его в демократически избираемого, но единоличного правителя. Но, с другой стороны, несомненно, что многое в политике Афин этого времени определялось именно Периклом. Не это ли желал подчеркнуть Фукидид, когда говорил, что «по имени это была демократия, на деле власть принадлежала первому гражданину»?

Сказанное Фукидидом, на наш взгляд, прямо свидетельствует о том, что в данный момент Перикл действительно был лидером государства. Причем исполнение им лидирующей роли объяснялось отнюдь не занимаемой им должностью. Но тогда чем? На наш взгляд, дело было в том, что Перикл был простатом демоса, т. е. неформальным политическим лидером, наделенным некими дополнительными полномочиями. О простатах уже шла речь выше. Мы говорили, что этот тип лидеров – как правило, представителей аристократии – противостоит лидерам аристократических группировок. О Перикле как о простате демоса говорит, в частности, Аристотель, перечисляющий пары противоборствующих между собой политиков (Arist. Ath. Pol. 28. 2).

Однако начало Пелопоннесской войны оказалось для Перикла неудачным. Надо сказать, что в неудачах начального этапа войны отчасти был виновен и он. Его вина, если это можно так назвать, состояла в скоропалительности начатой кампании, а также в самоуверенности и военной неопытности Перикла[1192]. Но сейчас дело было не только в его просчетах. Особенное негодование у афинян вызывало разорение Аттики лакедемонянами. «Эти несчастья вызывали сильное раздражение афинян против Перикла; он пробовал их успокоить и ободрить, но не мог утишить их гнев и переубедить их: их раздражение кончилось лишь тогда, когда они с камешками в руках стали голосовать против него и, получив всю полноту власти, лишили его должности стратега и наложили денежный штраф. Минимальный размер штрафа наши источники определяют в пятнадцать талантов, а максимальный – в пятьдесят. Обвинителем в жалобе был назван по Идоменею – Клеон, по Феофрасту – Симмий; а Гераклид Понтийский называет Лакратида» (Plut. Per. 35; ср. Thuc. II. 65. 3; Diod. XII. 45. 4).

Однако и после этого афиняне «снова выбрали его (Перикла. – В. Г.) в стратеги, доверили ему все государственные дела (στρατηγὸν εἵλοντο καὶ πάντα τὰ πράγματα ἐπέτρεψαν)…» (Thuc. II. 65. 4). «Ища популярности у народа, все еще роптавшего на войну, он старался задобрить его раздачею денег и предлагал выводить колонии: так, изгнав жителей Эгины всех поголовно, он разделил остров по жребию между афинянами» (Plut. Per. 34). Однако развязка приближалась. К краху Перикла привела начавшаяся в городе чума. Отрешенный в очередной раз от должности, он, по сообщению Плутарха, всеми покинутый умирал от чумы в окружении ближайших друзей (Plut. Per. 38).

4.4. Афинская демократия: от Эфиальта до начала Пелопоннесской войны

Итак, подведем итоги сказанному в предыдущих разделах. Для тех, кто считает основателем демократии в Афинах Клисфена, рассматриваемое время – период формирования радикальных черт демократии и даже превращения ее в охлократию[1193]. Но как бы ни трактовать возникшее к середине V в. до н. э. политическое устройство, определенно, что к этому времени Афинский полис приобретает демократический характер. Да и сам термин демократия, по-видимому, появляется именно в это время. Полагают, что первое, беглое упоминание о ней, приблизительно датируемое 468 г. до н. э., можно обнаружить у Пиндара. Приведенный ниже отрывок нередко понимают как указание на существующее уже тогда различение форм конституционного устройства – монархии, олигархии и демократии:

Кто словом прям,