Любовь и голуби - Владимир Гуркин

Нина (кричит). Са-аша! Са-аша!

Тетя Маруся. На чем собираешься жарить?

Нина. Ай, на воде.

Тетя Маруся. Ничего нет?

Нина. Подсолнечное было. Кончилось. Завтра получка, куплю. День перебьемся, не страшно.

Тетя Маруся. Ох, Нина… Пацан растет – ему питаться надо.

Нина (зовет). Са-аша! Тревожно как-то на душе… Впору бежать искать.

Тетя Маруся. На-ка сальца… (Вылавливает из своей кастрюли кусочки сала и стряхивает их Нине на сковородку.) Не разварилось еще. Такой мальчишка хороший… Она его картошкой на воде. Сама ни черта не ешь, но на парне не экономь.

Нина. Какое экономить, теть Маруся!.. Сечас еще ничего. На квартире жили, за неделю до зарплаты деньги кончались. Сечас-то… день-два. Спасибо за сало. (Высыпает нарезанную картошку на сковородку.) Наказала ему: Саша, долго не бегай. (Передразнивая.) «Да, мама!» Вот где он носится?

Тетя Маруся. На Амур с ребятишками не убежит?

Нина (испуганно). Что вы!.. Дальше оврага ему не разрешаю. Что вы!

Тетя Маруся. Заигрался, значит. Не пугайся.

Нина (еле слышно от страха). Мамочка-а… Военные!.. (Прячась за печкой.) Теть Маруся, скажите: нет меня. Мамочка!

Тетя Маруся. В комнатуху пройдут, а там не заперто.

Нина. Нет меня. Нет меня!

Тетя Маруся (не глядя на Нину, сквозь зубы). Где замок? Пойду закрою.

Нина. На гвозде, у двери.

Тетя Маруся, нарочито не спеша, уходит в барак. Появляется капитан сухопутных войск, с ним сержант-сверхсрочник. Капитан садится на лавочку у печки, закуривает. Пауза.

Капитан. Ивлева, я тебя когда предупреждал, чтоб духу твоего здесь не было? Ивлева!

Нина (не выходя из-за печки). Да.

Капитан. Я тебя предупреждал?

Нина. Да.

Капитан. Значит, не выехала?.. Нахалом заняла комнату, нахалом не выезжаем. Ясно.

Нина. Комната… Пять квадратов…

Капитан. Не пять, а шесть.

Нина. Возьмите и посчитайте.

Капитан. По документам шесть, нечего считать. (Сержанту.) Яковлев, вещи ее с жилплощади – сюда, во двор. Будем выселять силой, раз русского языка не понимает.

Нина (начиная плакать). А вы русский язык понимаете? С ребенком на улицу гнать… Еще военные. Вы людей защищать должны, а вы…

Капитан. Поговори мне. По суд тебя, а не на улицу, по закону-то. Знала, что квартира ведомственная?

Нина молчит.

Что гарнизону принадлежит?.. Знала! Зачем лезла?

Нина. Жить негде. И вы бы полезли.

Сержант. А там, где жила, – что?

Нина. На квартире?

Капитан (с досадой). Да, там…

Нина. Я же вам рассказывала, товарищ капитан.

Капитан. Ты пойми! У нас сверхсрочникам, офицерам молодым, жить негде!

Нина. Я тоже сверхсрочник.

Капитан. Ты сверхсрочник?

Нина. Да. Санитаркой в госпитале. Рядовая. И в документах написано. Все хвалят, в операционную перевели. Сходите к главврачу, узнайте.

Капитан. Госпиталь к нам не относится… а жилплощадь относится. Собирай пацана, вещи и… все.

Подходит Тетя Маруся.

Тетя Маруся. Здравствуйте! Вы к новенькой? Из второй?

Капитан. Здравствуйте.

Тетя Маруся. Вот те раз. А ее дома нет. Госпиталь у них на учения уехал – она санитаркой полы моет – на три дня.

Капитан. А мальчишку с собой увезла?

Тетя Маруся. А он в круглосутку у нее ходит.

Капитан. И в воскресенье?

Тетя Маруся. Да? А-а! Со сторожем в садике договорилась… Со сторожем до понедельника остался.

Капитан. Яковлев, раз нет, и суда нет. А точно?

Тетя Маруся. Стенка в стенку живем, как не точно?

Капитан. За ложные показания, гражданка, знаете что…

Тетя Маруся (перебивая). Никаких ложных показаний, товарищ начальник! Дверь на замке, а сама картошку сыну… А со сторожем оставляет, когда госпиталь, когда… Нина, подтверди, коли не верят. (Вытаскивает Нину из-за печки.) И свидетельница вот… и участница. Одной ногой там уже, зачем мне, покойнице почти что, старухе, государство обманывать. Я люблю государство… До смерти государство наше родное люблю, даже по ночам уливаюсь слезами из-за государства нашего. Сильней самой себя люблю. (Целует погон у сержанта. Тот от неожиданности даже не успевает помешать.) А вы «показания». (Кидается в сторону.) Санька! Санька, мать тебя потеряла! А ты!..

За шкирку, словно кутенка, девятилетнего мальчишку тащит здоровый мужик. Рядом с ним, не менее могучая, готовая разнести всех в пух и прах, трясет брылями его жена.

Жена. Бабы, кто у этого пацана родители?

Нина (растерянно). Я…

Жена. Мать?

Нина. Да, а что случилось? Вы его почему так держите?

Жена. А потому, голуба! Скажи спасибо, не прибил хозяин, пожалел, а руки пообрывать бы надо.

Нина кинулась к Саньке, но баба преградждает путь.

Нина. Давайте его сюда! Что он сделал?

Жена. Ворюга он у тебя, подружка. Сопленышу от горшка два вершка, а на добро чужое губа не дура.

Хозяин (встряхнув Саньку). Скажи-ка матери, чего промышлял. Наелся? Молчишь?

Жена. Наелся. Как ни сунусь яйца собирать – нету. Куры несутся, а яиц нету. Сегодня с утра караулю. Подошел, за пазуху набрал, сидит попивает.

Хозяин. На-пи-лся. Я ему десяток влил… До маковки напился. (Саньке.) Вкусные яички? Еще хочешь? А? (Опять поддернул Саньку.)

Его тут же рвет прямо на ноги мужику.

Тетя Маруся. Батюшки!

Нина (подхватывает падающего Саньку). Да как вам не стыдно! Вы что с ребенком сделали?!

Хозяин. Еще раз поймаю – свое же дерьмо жрать заставлю… Туфли, сучонок, испоганил.

Капитан (Хозяину). Он в дом залез? Вы откуда?

Хозяин. Под сараем у нас… За сараем куры несутся. Сараи на овраге… Во-он там. Пацанва повадилась.

Жена. Что за жизнь пошла? Ворья развелось, никакого спасу.

Сержант (помогая Нине). Согнуть его надо. Погоди. Давай, парень… Счас я ему пальцы в рот… (Помогает Саньке.)

Саньку опять рвет.

Тетя Маруся. Ах вы твари бесстыжие! Так мальчонку изнахратить… Фашисты вы! Самые настоящие фашисты!