За век до встречи - Лайза Джуэлл

– Прошу прощения, миссис Читлинг?.. – Гидеон вопросительно взглянул на нее.

– Я говорю – я слышала, как вы поднимались и спускались вот по этой самой лестнице! – Миссис Читлинг повысила голос, словно это он был глухим. – И вечером, и ночью… Я знаю, вы думали, будто шагаете тихо, как мышка, но это не так. Я вас слышала! – повторила она и визгливо рассмеялась, стыдливо прикрыв губы сухой ладошкой.

Гидеон неуверенно улыбнулся.

– Извините, но нам нужно спешить, – вмешалась Арлетта. – Нас ждут в десятке мест, и мы не хотим опаздывать.

– Нет! Ни в коем случае! – с воодушевлением заявила миссис Читлинг. – Конечно, вы не должны опаздывать. Ну, ступайте, ступайте!.. – Она похлопала Гидеона по руке и, снова понизив голос до шепота, добавила: – Нет, не подумайте, я вовсе не возражаю. В конце концов, они – современные молодые женщины! Мне очень приятно иметь таких жильцов, которые к тому же вовремя платят за квартиру.

Гидеон ласково посмотрел на нее.

– Конечно, миссис Читлинг, конечно!.. Рад был познакомиться, а сейчас нам действительно пора спешить, – сказал он, когда Арлетта потянула его за руку. Хохоча и прыгая через ступеньки, они поднялись в мансарду и остановились, чтобы отдышаться.

– Она думает, что я – это Годфри! – выдохнул Гидеон, убедившись, что дверь на площадку надежно закрыта.

– Похоже, что да.

– То есть с ним ты ее не познакомила?

Арлетта улыбнулась.

– Нет. Разумеется, нет!..

– Гм-м… – проговорил Гидеон, падая на кушетку.

Арлетта сердито посмотрела на него.

– И что означает это твое «гм-м»?

– Ничего не означает, – парировал он.

– По-моему, ты врешь. Ну-ка, признавайся, что ты имел в виду?

Гидеон прищурился.

– Я имел в виду, что это выглядит немного странно, – начал он. – Сама подумай: Годфри навещал тебя у тебя дома в течение двух с половиной месяцев, и за это время ни разу не попался на глаза твоей очаровательной квартирной хозяйке, тогда как я удостоился чести быть представленным ей в первый же свой визит.

Арлетта постаралась взять себя в руки.

– Ничего странного, – сказала она. – Просто Годфри приходил, гм-м… в несколько более поздний час, и мне не хотелось лишний раз беспокоить миссис Читлинг.

– Гм-м… – На этот раз в его мычании слышался отчетливый скептический оттенок, и Арлетта моментально бросилась в атаку.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я не представила Годфри миссис Читлинг, потому что стыдилась его?

– Ничего такого я не говорил! – Казалось, Гидеон до глубины души возмущен подобным предположением. – Нет, нет и нет! Даже не знаю, с чего ты это взяла. Просто мне вдруг стало интересно, как подобные, э-э-э… встречи воспринимаются за пределами нашей уютной маленькой компании. Иными словами, как относятся к твоему увлечению джентльменом с другим цветом кожи в так называемом обществе.

С угрозой приподняв плечи, Арлетта смерила его мрачным взглядом.

– Что за чепуху ты несешь! – воскликнула она. – Это миссис Читлинг-то – общество? Да и Годфри вовсе не «джентльмен с другим цветом кожи». Он – всемирно известный музыкант, лучший кларнетист современности. Он прекрасно образован, начитан, и вообще он намного умнее меня!..

Гидеон поднял руку и терпеливо улыбнулся.

– Арлетта, – сказал он твердо, но ласково, – ты меня не слушаешь. Я не собираюсь оспаривать ни одного твоего слова. И можешь мне поверить – я восхищаюсь мастерством мистера Каперса ничуть не меньше, чем ты. Я не сомневаюсь, что он настоящий джентльмен, человек глубокий, умный и талантливый. Мне только хотелось узнать… – Он ненадолго замолчал, тщательно подбирая слова, чтобы не разозлить Арлетту еще больше. – Мне хотелось бы знать, – повторил Гидеон, – как ты представляешь ваше с Годфри будущее лет, скажем, через пять, когда всем нам придется выйти за пределы того либерального, яркого, свободомыслящего круга, в котором мы вращаемся сейчас. – Он обвел руками комнату, словно обозначая тот круг, о котором говорил, а потом повернулся к окну, за которым сгущались осенние сумерки, казавшиеся еще плотнее из-за плывущих в воздухе дыма и копоти. – Ведь существует и другой мир, Арлетта, – сказал он. – Серый, ограниченный, скованный традициями и опутанный предрассудками мир. Как, по-твоему, он воспримет ваш союз? И как отнесется к подобному решению твоя мать?

Обернувшись через плечо, Гидеон испытующе взглянул на нее, и Арлетта ощутила в груди, со стороны сердца, острую боль, словно ее ткнули меж ребер палкой. Машинально потирая больное место, она сказала:

– Моя мама всегда была человеком широких взглядов.

– О, прошу прощения… С моей стороны было невежливо предположить, что твоя мать хоть чем-то похожа на большинство представителей так называемого «света», – извинился Гидеон. – Она, безусловно, замечательная женщина, раз у нее такая дочь. Но, к сожалению, помимо твоей мамы существуют и другие…

Арлетта села рядом с ним, чувствуя, что у нее не осталось ни сил, ни желания спорить. Да, ее мать действительно была человеком широких взглядов, но с другой стороны, она никогда не покидала их маленького островка и не знала, что происходит в большом мире, о котором говорил Гидеон. Как она отнесется к Годфри? Как она будет относиться к их детям-мулатам? Да, на улицах Сент-Питерс-Порта можно было запросто встретить моряков любого цвета кожи, но местные жители старались не иметь с ними ничего общего. Для коренных обитателей Гернси они были пришельцами из других миров – чуждых, опасных, далеких, как луна. Разумеется, Арлетта понимала, что нельзя ставить на одну доску Годфри и матросов с иноземных кораблей, и все же… Она до сих пор помнила, какими глазами смотрели на него продавщицы, если ему случалось зайти к ней в «Либерти», и как они потом шептались за ее спиной. А та леди, которая, увидев Годфри в отделе парфюмерии, неодобрительно поджала губы и заявила, что впредь будет делать покупки только в «Лилли энд Скиннер»?.. Неужели именно от таких людей будет зависеть их счастье?

– Я понимаю, почему ты беспокоишься, – сказала она Гидеону. – Но мне кажется, что главное – любовь. Главное и единственное, что имеет значение.

Гидеон ласково, как старший брат, посмотрел на нее и слегка сжал ее плечо.

– Безусловно, Арлетта. Любовь превозмогает все.

И он покачал головой, но что́ это означает, Арлетта спрашивать не стала.

1995

Когда вечером Бетти вернулась домой, в проволочной корзине, висевшей с внутренней стороны двери под прорезью почтового ящика, белел листок бумаги. Узнав почерк Джона, она почувствовала, как ее сердце забилось быстрее, но почти сразу Бетти вспомнила, что накануне вечером она переспала с Домом и что он видел, как рано утром она, непричесанная и с трусиками в сумочке, возвращалась от него домой. Вздохнув, она достала записку и прочла: