Берсеркер: Безжалостный убийца - Фред Томас Саберхаген

Сенсоры и аналитические системы военного корабля, как и все прочее оборудование, пострадали во время боя. Тем не менее они могли достаточно уверенно установить, что количество свежих, все еще горячих обломков — свидетельств недавнего боя — в окружающих тучах пыли невелико и продолжает быстро уменьшаться. Кроме того, чем дольше люди рассматривали огромного берсеркера, тем яснее становилось, что некоторые из его повреждений тоже подозрительно свежие — возможно, получены буквально за последние несколько часов. Некоторые поврежденные места все еще тлели. Видимо, там продолжали идти какие-то химические процессы.

На лице командора Принесла явственно отражалось отчаяние. Но тем не менее командор продолжал оставаться безжалостно решительным — на свой незаметный для других манер:

— Сперва мы проверим яхту. Я намерен лично возглавить абордажную группу. Если мы благополучно переживем эту экскурсию, но не сумеем получить там требуемую помощь, то попытаемся сразу же перебраться на биостанцию и исследовать ее.

— Абордажную?

— Да, лейтенант, именно абордажную. У вас есть предложение получше?

Предложения не последовало.

Принсеп указал на те экраны, где высвечивались последние данные о полученных кораблем повреждениях.

— Боюсь, у нас на самом деле нет выбора — если учитывать состояние двигателей и систем жизнеобеспечения. Если мы сумеем найти на яхте или на станции действующего медицинского робота и запустить его, у наших раненых появится хоть какой-то шанс. Не говоря уже о том варианте, что если двигатели яхты работают — а если исходить из того, что нам известно, это вполне вероятно, — то она сможет доставить нас обратно домой.

Эти слова вызвали среди присутствующих воодушевленное бормотание.

Командор тем временем продолжал:

— Если мы не сможем получить требуемую помощь на каком-нибудь из этих кораблей, никто из нас долго не протянет.

Принсеп нимало не колебался, определяя, кто пойдет с ним на яхту. Командор желал видеть своим спутником Гавота. Гавот кивнул.

— Наша задача может оказаться легче по крайней мере в одном аспекте, — добавил командор. — Думаю, мы должны предположить, что биостанция занята берсеркерами или, по крайней мере, некоторое время пробыла под их властью. Но мне кажется, что это предположение не стоит распространять и на яхту.

Затем последовал спор на технические темы, которого Гавот практически не понимал и потому по большей части пропустил мимо ушей. Спор касался природы силовых полей, которые удерживали три древних корабля в единой сцепке, — одинаково ли они прочны на разных участках и представляют ли эти поля какую-нибудь опасность для маленького судна или человека в скафандре, если тот попытается войти в них.

В конце концов спорщики сошлись на том, что яхта скорее всего была случайно захвачена силовым полем; со стороны казалось, что она связана с этой группой куда слабее, чем два больших корабля между собой.

Командор невозмутимо принялся готовиться к высадке на яхту. Гавот немного понаблюдал за ним, потом последовал его примеру.

Для высадки они выбрали одну из маленьких, лишенных какого бы то ни было вооружения спасательных шлюпок.

Перед ними лежали два источника надежды, слабой, но вполне реальной. Яхта и биолаборатория. Что же касается третьего корабля…

Командор Принсеп подумал, что никто добровольно не отправится на борт берсеркера, даже если берсеркер выглядит совершенно дохлым — как этот, например. По крайней мере, никто не сделает этого до тех пор, пока будет оставаться хоть малейшая лазейка, позволяющая увильнуть. Потом командор подумал, что из этого правила возможны исключения. Возможно, Гавот не станет возражать против такого путешествия.

Гавот находился в наилучшем расположении духа, и его нимало не волновало, что произойдет через два-три часа.

Впрочем, нет — было чертовски интересно, что же случится дальше. Помимо всего прочего, Гавот осознал, что, подстрелив двух берсеркеров, он сильно вырос во мнении товарищей по команде. Теперь его считали героем. Кажется, даже суперинтендант Газин проникся. Несомненно, Кристофер удостоился бы великих почестей на многих планетах — если бы сперва очистился от лежащих на нем обвинений и доказал, каким именно образом он и его товарищи ухитрились выжить.

Ну, по крайней мере, любое обвинение в доброжильстве теперь должно было выглядеть полной чушью. Что же до внутренних демонов Кристофера — какое бы обязательство у него ни вытянули когда-то чертовы машины, больше он не был им связан.

Впрочем, командор все еще испытывал какие-то сомнения. Во всяком случае, если судить по взглядам, которые он время от времени кидал на Гавота.

Ну и черт с этим. Гавот не собирался причинять никакого вреда командору Принсепу; Кристоферу слишком нравилось его общество.

Еще Гавот понял, когда ему предоставилась возможность остановиться и спокойно подумать, что если он выживет и когда-нибудь вернется к тому, что люди называют цивилизацией, то вполне возможно, что его и вправду захотят наградить медалью, — только вот медаль эту принесут к нему в камеру. На самом деле у него не было никаких оснований рассчитывать на прощение. Ни одно человеческое общество не потерпит того, что совершил он, Гавот. А, да пошло оно все к чертям! Он не терял ничего, кроме свободного доступа в космопорт. А в настоящий момент ему очень нравилось катиться на гребне волны и наблюдать, чем удивит его Вселенная в следующую минуту.

Ну а пока Кристофер Гавот искренне наслаждался отношением товарищей по команде. Единственной заботой оставшихся на флагмане людей стало откровенное желание жить, а для этих условий он был вполне неплохим спутником.

По крайней мере, на настоящий момент. Гавот прекрасно осознавал, насколько быстро могут изменяться взаимоотношения.

После короткого перерыва, отведенного на отдых и сборы, Гавот следом за Принсепом явился на летную палубу — она здорово пострадала от обстрела, как и другие части флагмана, — и забрался в одну из двух пригодных к использованию спасательных шлюпок.

Два человека в спасательной шлюпке, равно как и все, оставшиеся на борту флагмана, нервно посматривали в сторону огромного берсеркера — ну, или в сторону той туши, которая когда-то была берсеркером. Наполовину искореженная гора металла по-прежнему не подавала никаких признаков жизни. Если берсеркер и следил за маленькой шлюпкой, движущейся к яхте, то людям об этом известно не было.

Когда крохотное суденышко подобралось к яхте, Принсеп и Гавот отчетливо рассмотрели написанное на борту название — «Призрак». Древняя яхта Дирака почти не уступала в размерах изрешеченному флагману, но по сравнению с берсеркером оба судна выглядели карликами.

Посреди пути наступил странный момент, когда двое мужчин молча обменялись взглядами, в которых сквозило взаимопонимание. Гавот видел страх в глазах Принесла, но сам он после сражения уже ничего больше не боялся. Обычно с ним такое бывало, если Кристофер ввязывался в какое-то предприятие, вызывавшее у него возбуждение. Гавот стремился идти вперед ради собственных интересов. Ему хотелось увидеть, что творится на борту безжизненной на вид яхты. Его всегда притягивала опасность. И еще Гавот совершенно не желал умереть, покорно сложив лапки.