Берсеркер: Безжалостный убийца - Фред Томас Саберхаген

Осторожно испытав местный интерком, Гавот связался с командором. Принсеп все еще сидел в рубке. Когда командор отозвался, в голосе его звучало легкое удивление — и сильная усталость. Ему так и не удалось завести яхтенные двигатели.

Вскоре Гавот без всяких приключений добрался обратно к рубке. Вымотавшийся до предела, Принсеп сидел в командирском кресле, погрузившись в задумчивость. Он едва поднял глаза на вошедшего Кристофера.

— Дьявольщина… С двигателем какие-то нелады. Даже если есть шанс привести его в порядок, с ним сперва придется повозиться. Ладно, вы лучше скажите — хотя бы медироботы работают нормально?

— Да-Сколько их?

— Пять.

— Скверно. Нам нужно восемь. Ну, по крайней мере пятерых самых тяжелых раненых надо поместить туда, и как можно скорее. Свяжитесь с Тонгрес и Динантом, пускай они начинают перевозить людей.

Санди Кенсинг медленно выныривал из глубокого анабиоза. Это не было похоже на пробуждение от обычного сна. В этом пробуждении было нечто от выздоровления после долгой болезни, только происходило оно значительно быстрее. И еще было в нем некое смутное сходство с состоянием человека, находящегося под воздействием наркотиков. За последние четыре-пять субъективных лет жизни Кенсинга эти ощущения стали отлично знакомы Сандро, и он сразу же их узнал.

Нити-паутинки принялись сплетаться, образуя покров великолепного сна, — это тоже слегка напоминало действие наркотика, — но тут же были грубо разорваны. Сон был как-то связан с самим Кенсингом и Анютой. В этом сне они наконец-то вышли из анабиоза одновременно, и Дирак отпустил их и как-то переправил домой…

Но нет, сон уже развеялся. Кенсинг находился на борту биостанции… и пребывал там дьявольски долго. Иногда Сандро казалось, что он торчит здесь уже целую вечность. Что он был здесь всегда.

Да, он по-прежнему на биостанции, в своем анабиоз-ном отсеке. А над чертовым гробом склонился какой-то здоровенный, крепко сбитый, начинающий седеть мужчина.

— Пора вставать, парень, — раздался настойчивый скрипучий голос.

— Что? — Кенсинг все еще лежал в своем стеклянном ящике и пребывал пока в легком ошеломлении. — А, да. Сейчас, пару минут полежу…

— Нет. Вставай сейчас же. — Здоровяк был безжалостен. — Ты — специалист по оборонным системам, и я хочу посоветоваться с тобой, прежде чем идти к боссу. Он чертовски нервно относится к лишним побудкам. Но поступила информация, что вокруг нашей яхты кто-то сшивается.

Временная потеря ориентации, сопровождающая выход из анабиоза, проходила довольно быстро. Санди уселся в своем стеклянном гробу, припоминая.

— Сколько лет на этот раз? — спросил он у Брабанта, телохранителя Дирака. Перед глазами у Кенсинга все еще плавал легкий туман, да и сознание туманила дымка, и потому ему было легче спросить, чем пытаться самостоятельно рассмотреть показания приборов.

Казалось, что со времени их последней встречи седеющий мужчина ни на йоту не постарел. Но несомненно, большую часть этого промежутка Брабант провел бодрствуя.

— Сколько лет ты пробыл в отключке? — отозвался телохранитель. — Чуть больше пяти. Не очень долго.

Кенсинг кивнул. Значит, общая протяженность проклятого путешествия — если, конечно, выпавшее на их долю испытание можно было назвать путешествием — лишь чуть-чуть перевалила за три столетия. Сам Сандро бодрствовал и, соответственно, биологически старел лишь четыре-пять лет из трех сотен. Но ему часто казалось, что он может ощутить каждую секунду этих трех с лишним веков.

— Ну, в чем там дело? — Статгласовая крышка наконец-то полностью отъехала в сторону. Санди спустил ноги на пол и попытался встать. — Я в душ хочу.

— Душ подождет. — Брабант слегка посторонился, уступая Кенсингу дорогу. — Мне нужна твоя консультация, и срочно. Кто-то сейчас находится на яхте.

Кенсинг наконец-то сумел выкарабкаться из гробика и потянулся, чтобы взять одежду, услужливо предложенную роботом-слугой. Машинально взгляд Сандро скользнул по ряду соседних медироботов, в которых, словно во временных склепах, сейчас лежали его товарищи. Кроме Дирака, конечно. Премьер, черт бы его побрал, изволил отдыхать в уединении.

А вон в том отсеке лежит Анюта… Конечно, он имеет полное право смотреть на этот отсек — но они все равно разделены, и никто ему не позволит сейчас будить Анюту…

По дороге к летной палубе, где они должны были погрузиться в челнок для короткого путешествия к яхте, Кенсинг поинтересовался:

— Так кто там на яхте? Брабант ответил угрюмо:

— Именно это мы и будем выяснять. Если там вправду кто-нибудь есть. Ник разбудил меня и принялся втирать какую-то идиотскую историю насчет вломившихся на яхту чужаков. А я первым делом разбудил тебя. Мне чего-то сложновато общаться с Ником.

— Да ну?

— Возможно, он сам уже на яхте. Но я хочу лично посмотреть, что происходит, и хочу, чтобы ты меня прикрыл в случае чего.

Тем временем командор Принсеп покинул рубку и переместил свою деятельность в другие зоны корабля. Он твердо вознамерился вернуть к жизни двигатель и оружейные системы яхты, если это только возможно.

Нет, это было бы слишком чудовищным разочарованием — сперва найти этот корабль, который каким-то чудом остался целехоньким, а потом выяснить, что его не удастся использовать для возвращения домой.

Что касается оружия, то, если верить показаниям приборов, огневую мощь яхта сохранила в полной мере. Но Принсеп не желал рисковать и проводить испытания. Не хватало еще разбудить берсеркера. Суперинтендант Газин из Ведомства Человечества без всяких протестов примирился с ролью обычного космонавта. Во всяком случае, пока что он не выказывал никакого недовольства. Он и еще два работоспособных члена команды Принсепа, лейтенант Тонгрес и мичман Динант, поочередно наблюдали за берсеркером. Им хотелось иметь хоть какую-то уверенность, что загадочная махина, висящая у них над головой, по-прежнему остается неподвижной.

С такого близкого расстояния — что до берсеркера, что до яхты было не больше километра — огромная туша лишила бы любого соларианца способности хоть сколько-нибудь здраво мыслить, если бы он позволил себе думать об этой громаде как о берсеркере. Его корпус, морщинистый от застарелых шрамов, со всех сторон нависал над захваченной биостанцией — тоже весьма немаленькой, надо заметить.

Спасательная шлюпка с самыми тяжелыми ранеными с «Симметрии» успешно причалила к яхте. Принсеп помог своим подчиненным протащить носилки через шлюз, а потом и по узким коридорам и переложить пострадавших по медотсекам. Командор с радостью обнаружил, что, благодаря стараниям Гавота, четыре робота проверены и полностью готовы к работе.

Похвала командора вызвала у Гавота мечтательную улыбку.

— Что дальше, сэр?

— Дальше мы с вами отправимся осматривать биостанцию. Динант, вы с суперинтендантом останетесь здесь и будете присматривать за ранеными. Тонгрес, вы идите в рубку и займитесь двигателем этой птички. Может, я чего-нибудь недоглядел.