Украденный Христос - Дж. Р. Лэнкфорд

– Здесь Девяносто шестая…

– Отлично, езжай туда! – В голове Феликса созрело решение.

– Так близко к дому? – возмутился Сэм.

Феликс промолчал. Объяснять – только тратить время на споры. Когда они подъехали к перекрестку, он попросил Франческу свернуть на Девяносто шестую и гнать через Центральный парк, зная, что сестра не взбунтуется и выполнит его просьбу. Так они очутятся в двух кварталах от клиники «Гора Синай», где он до сих пор считался своим. Там он сможет устроить Мэгги в палату и позаботиться о ней самостоятельно. Не застрелят же их посреди Пятой авеню, в самом деле!

А Сэм… пусть грозится. В случае чего они наймут караул и поставят его у двери на круглые сутки.

Так или иначе, под дождем Мэгги рожать не будет. От напряжения ее матка стала твердой как камень, давление подскочило до небес. Если пустить все на самотек, случится непоправимое.

– Куда ты нас везешь, Феликс? – спросил Сэм.

Росси опять не ответил. Словно в одобрение его плана, дождь кончился. Машины пошли быстрее, и «ровер» вырвался вперед.

– Ну и отлично! Молчи дальше! – прорычал Сэм.

Пока Феликс помогал Мэгги переносить схватки, Сэм и Франческа смотрели назад – не покажется ли «фольксваген».

На том берегу вдоль побережья Джерси протянулась цепочка огней. Огни освещали и длинную парковочную зону, отгородившую трассу от набережной. Франческа перестроилась в крайний правый ряд, готовясь выехать к Девяносто пятой – Девяносто шестой, как вдруг…

– Что это? – спросил Сэм.

Феликс поднял голову, но через мокрое окно был виден только низкий вал, отделяющий дорогу от стоянки за ней. Он опустил стекло. Внезапно вал кончился. По ту сторону разделительной полосы, параллельно им, двигался какой-то крупный силуэт, а за ним – еще один, поменьше. Вот машины выехали на дорогу, и в свете фонарей все увидели, что силуэты принадлежат голубому «фольксвагену» и «ауди S4», пытающимся нагнать их до перекрестка.

– Сэм! – закричала Франческа.– Гляди!

– Черт! – отозвался он.– Они поджидали на парковке! В тот же миг раздался тонкий свист и глухой удар; через секунду на крыше «ровера» громыхнуло, и на Франческу обрушились стеклянные осколки от потолочного люка. Она вскрикнула, но каким-то чудом удержала руль. По ее руке сбегала струйка крови.

– В нас стреляют! – взревел Сэм и разнес заднее стекло для ответного огня.

– Ложись! Всем пригнуться! – завопила Франческа и разъяренно вдавила педаль газа в пол.

Феликс, угадав ее намерения, упал на колени, накрыл собой Мэгги, а руками схватился за спинку сиденья. Он слышал, как Мэгги бормочет псалом о долине смертной тени.

– Банзай, вашу мать! – заорал Сэм.

И Франческа протаранила фургон.

Скрежет, грохот, визг тормозов, шорох шин… Бок «евровэна» смяло, как консервную банку, а шедшая следом «ауди» врезалась в него сзади. Феликса, как ни странно, даже не скинуло от удара. «Ровер» въехал на улочку один, как будто без повреждений.

– Так держать, девочка! – прокричал Сэм.– Мэгги, ты цела?

Она не ответила, она разговаривала с Всевышним.

– Мэгги молится,– сказал Феликс и повернулся вперед – перевязать сестре руку.

«Ровер» пронесся по переулку и, накренившись налево, выехал на магистраль. Пока Франческа вела, Феликс остановил кровотечение, открыл антисептик и принялся разматывать бинт. И почему только ее кровь одного цвета с ковром на полотне Ури, копию которого он ей купил?..

– Девяносто пятая или Девяносто шестая? – спросила Франческа.

– Не важно, просто заберись поглубже в город, – отозвался Сэм.– Ладно, давай по Девяносто шестой – так быстрее… Поэтому ты ее выбрал, да, Феликс? – Он протянул руку и погладил Мэгги по лбу. У нее началась схватка, и доктор слышал, как часто и судорожно она дышит, пытаясь бороться с собой.

– Сэм, разве полиция не должна примчаться сразу же после перестрелки? – спросил Феликс.

– Копы? – Сэм хмыкнул и поднял на него взгляд.– Не бойся, примчатся – вместе с Брауном на хвосте. Надо отделаться от них раз и навсегда: бросить «ровер» и любыми судьбами достать другую машину. Вот тогда мы будем спасены.

– Спасибо, Фликс,– сказала Франческа, когда он завязал бинт. У него снова всплыла перед глазами картина их прежних, беспечных дней: воскресное утро, он читает, она пишет подругам, точь-в-точь как девушка на картине Ури. Закончив письмо, Франческа попросила передать ей конверт и потом ответила вот так же: «Спасибо, Фликс».

Феликс повернулся и еще раз прислушался к сердцебиению малыша. Теперь оно напоминало редкую глухую дробь. Переведя взгляд на Мэгги, он встревожился еще сильнее. Давление держалось на отметке сто пятьдесят на сто десять. Как вымотали ее эти несколько часов!.. Он должен открыть аптечку, должен достать скальпели, должен спасти ребенка, которого она умоляла спасти, даже если на том ее жизнь оборвется.

– Держись, Мэгги. Подмога близко.

Ее большие глаза смотрели виновато, словно она с чем-то не справилась.

– Что случилось? – прошептал он.

– Я не могу. Ребенок идет.

Ей пришлось повторить, чтобы до Феликса наконец дошел смысл сказанного. Тем не менее он не поверил и взялся прощупать ее живот, используя третий прием Леопольда. Головка младенца начала опускаться, а он даже не заметил.

– Мне нужно тужиться! – Она еле сдерживалась.– Нет сил!

– Мэгги, нельзя! – выпалил Феликс, пытаясь высчитать размеры ее таза.

Теперь роды пойдут полным ходом, а у него нет никаких средств предотвратить приступ. Мэгги вцепилась в сиденье, корчась и часто дыша. Феликс дышал вместе с ней, глядя, как она силится противостоять потугам. И в момент неудачи он тоже смотрел ей в глаза. Мэгги, рыдая, уронила голову на ГРУДЬ.

– Ничего, ничего,– утешал ее Феликс, взмокший от головы до пят. Затем он помог ей упереться ступнями и стал наблюдать, надеясь, что головка прорежется еще не скоро.

– Не спеши. Толкай понемногу. Теперь остановись. Набери воздуха в грудь и задержи дыхание. Начинается?

Мэгги кивнула.

– Хорошо. Давай – осторожно. Когда схватка пройдет, делай паузу.

Мэгги откинулась на спину и вздохнула.

– Кончилась. Прости, не могу остановиться.

Феликс молчал, так как прислушивался к ребенку. Сердечко стучало все реже. Ребенок терпел стресс. Его требовалось срочно извлечь – сейчас или никогда.

– Что с ним? – встревожилась Мэгги.

Феликс отвел глаза и потянулся за скальпелями. Если этого не сделать, малыш наверняка погибнет. Его рука скользнула в сумку, нащупала упаковку скальпелей и отделила один из них. Феликс ощутил прикосновение холодной стали. Другой рукой он обнажил ее живот – огромный, распираемый новой жизнью, при том что она никогда не знала мужчины.