Хозяин Вселенной - Павел Комарницкий

— Знакомьтесь. Это Даэ, второй стрелок-наводчик и оператор телепорта. Это Кин, наш бортинженер и второй оператор телепорта. И в случае чего третий стрелок. А это вот Рома, как он велит себя именовать.

Экипаж и я взаимно улыбаемся, разглядывая друг друга. Даэ, совсем ещё молодая девчонка, и глаза заметно вредные… такой на язычок не попадайся…

«Так я же стрелок, Рома. Мне положено иметь глаз-прицел».

Точно, остроязыкая девчонка… А вот Кин мужчина в возрасте, и благодушный…

«Дядя Кин благодушный? Ну-ну…»

«Странно, я думал, на звездолёте только в скафандрах…»

— Скафандр на борту не нужен, — Аора тоже стягивает своё обмундирование. — Если уж что-то случится с нашим «Пёрышком», скафандр не спасёт. Это я ходила в «кипящий слой». Прошу!

Стена перед нами расступается, образуя круглое отверстие. Мы проходим в него поочерёдно… опа!

Я даже делаю невольное движение крыльями — рефлекс, готовность к полёту. Потому что ни стен, ни потолка, ни пола нет, только дико наклонённый горизонт…

«Чем ты так удивлён? Не видел голографических экранов?»

Пол под нашими ногами восстаёт из небытия.

— Вообще-то привыкай, Рома. Во время активных маневров всегда работает сферический обзор. Садись вот сюда.

Четыре полупрозрачных кресла возникают так же, как и пол, — мгновенно и из ничего. Осторожно ступая по непривычно гладкому, упругому полу, я подхожу, сажусь на указанное место. Кресло явно радо посетителю. Обволакивает меня нежно и бережно, и вдруг я ощущаю в голове тёплый пушистый шарик… Я невольно трепыхаюсь, вырываясь из мягких объятий, все смеются.

— А это зачем?

— Ну должен же наш «Пёрышко» с тобой познакомиться? Он всегда переживает, если в кресло садится новый член экипажа.

Я с некоторым недоверием смотрю на Аору. Переживает… как будто звездолёт живой…

«Все звездолёты живые. Точнее, квазиживые, но что это меняет? Смотри, не обижай его! Нам всем вместе работать», — улавливаю я мысль Даэ.

Я улыбаюсь. Ну, раз так… Слышишь, «Белое перо»? Давай дружить, эге?

В ответ я чувствую странный набор эмоций — насторожённое внимание, молчаливое одобрение…

«Он тебя принял. Бывает, отключится напрочь, и тогда всё… Ангел, не понравившийся звездолёту, в экипаже работать не может».

Весь экипаж уже на местах. Перед нами возникает объёмная схема — небольшой шар в центре в окружении окружностей и эллипсов. Ни дать ни взять схема атома. Крупного атома, не меньше чем урана, вон сколько электронов…

— Это не атом, это схема расположения защитных орбитальных станций Оплота. Вот гляди, Рома, — Аора делает жест, и картинку наискосок пересекает прямой, как струна, отрезок. — Мы выйдем вот здесь, на скорости в двадцать семь сотых световой. Быстрее никак нельзя, к сожалению. Вот из этой точки траектории нанесём прицельный удар из мезонной пушки. К сожалению, точно прицелиться из аннигилятора с пролётной траектории будет сложно, да и ещё вопрос, какова масса поражаемого объекта…

Я понятливо киваю. Я уже здорово поднатаскался во всяческих ангельских премудростях и знаю, как работает боевой аннигилятор — просто телепортация в никуда. И дворец этого Повелителя может оказаться чересчур тяжёлым… Да, мезонная пушка — это самое то.

— …Вот в этой точке мы произведём запуск телепорта с плавающим выходом. Капсула ляжет в указанное тобой место. Сразу после этого запускаем систему перехода. Вся операция займёт семнадцать секунд, из них десять на подход к планете из точки выхода.

Я восхищённо гляжу на героев-космолётчиков. Такая операция, и всё за семнадцать секунд! Здорово — это не то слово, совсем не то…

Глаза Аоры смотрят пристально.

«Ты не понимаешь. Семнадцать секунд в зоне поражения орбитальных боевых станций — это много. Было бы двадцать пять, я отказалась бы от рейда».

«А маскировка?»

«Маскировка… Маскировка тут не защита. Вспышка при выходе из канала, плюс на всех орбитерах непременно стоят системы гравиконтроля. Обнаружат инородную массу и вычислят траекторию. Всё, что даст в этом случае маскировка — это несколько секунд форы».

Я размышляю. Вот как… А если бы сэнсэйский…

«Их проникатель — штука могучая. Выход на субсветовой и уход — всё заняло бы секунд восемь-девять. Ни один орбитер не успеет выстрелить. К тому же «зелёные» так толком и не научились стрелять по невидимым релятивистским целям. Однако в этом случае о капсуле с подарками можно было бы не вспоминать», — это Кин.

— Хватит болтовни, коллеги! — прерывает нашу мысленную беседу командир. — Сегодня мы делаем орбитальную прогулку, с целью приработки экипажа.

— Один за всех и все за одного! — звонко произносит девиз Даэ.

«А вот так?»

Ирочка закладывает довольно крутой вираж — не настолько, впрочем, крутой, чтобы с ним в принципе не могла справиться девочка, только-только вставшая на крыло. Мауна послушно повторяет, держась вслед за ведущей старательно, как и положено начинающему лётчику. Замыкаю процессию я как наиболее тяжёлый и оттого менее маневренный член нашей маленькой эскадрильи.

«А ещё вот так!»

«Ну мама!»

«Учись, учись. Думаешь, папе было так уж легко? Ты пока очень лёгкая, а он сразу был вот таким… ну, чуть постройнее, пожалуй…»

«Я попрошу не путать мою безупречную стройность с некоторым досадным избытком массы».

Они смеются, весело и звонко, и смех их разносится по всему бескрайнему окоёму.

«А теперь наперегонки! Вон к тому озерку!»

Ну, это можно… Как раз в гонках по прямой, да ещё со снижением, у меня серьёзные преимущества. Если моя жена ещё может побороться за призовое место, то для дочуры пока явно не под силу тягаться со взрослыми…

«Ага, какие хитрые, так нечестно!» — доча явно отстаёт.

«Почему? В жизни часто бывают ситуации, где не все преимущества у тебя, Мауна. Давай-давай, маши крылышками!»

Озеро стремительно приближается. Ещё миг, и мы с шумом садимся на узенькую полоску пляжа, взметая тучи песка.

— Ох, как я сейчас искупаюсь! — Ирочка с наслаждением ныряет в прозрачную воду. — А кто со мной?

— Я!

— И я!

Мы поднимаем крыльями целый водопад брызг, причём мои женщины сопровождают это дело неслабым визгом.

— Ага, какие хитрые! Так нечестно! — притворно протестую я против объединённой агрессии.

— Сдавайся, несчастный! — это, разумеется, Ирочка.

— Поправочка — я счастливый!

— Ну тогда — сдавайся, счастливый!

Используя двойной численный перевес, противник оттесняет меня на берег и с визгом и хохотом опрокидывает в песок.