Счастливый брак - Рафаэль Иглесиас

Они с Ребеккой быстро со всем управились, и вскоре Маргарет, а точнее, ее тело, потому что это было все, что от нее осталось, мирно покоилось под простыней и одеялом, которое Ребекка принесла из комнаты Грега. Энрике дважды проверил насос, чтобы убедиться, что Маргарет непрерывно получает дозу седативного препарата. Все было в порядке. По-прежнему казалось непостижимым, что ей удалось прийти в себя. Ее внутреннее напряжение должно было быть невероятным. Действительно ли он облегчает ей уход или все это просто шоу за счет ее страданий, чтобы всем остальным было не так тяжело? Какова бы ни была правда, Энрике верил, что должен увеличить дозу и не продолжать пытку, заставляя ее тело дышать еще несколько бессмысленных дней.

Он больше не ложился. Сварил кофе и положил в тарелку хлопья, но у него не было аппетита. Чего ему хотелось, так это принять душ. Когда он сказал об этом Ребекке, она спросила:

— А можно, я постучу тебе, если она проснется? — что означало, что она боится брать на себя ответственность. В восемь часов утра должна была прийти медсестра из хосписа, поэтому Энрике не сказал сестре: «Маргарет не может проснуться; но, да, если что, ты можешь постучать». Вместо этого он сказал, что дождется прихода медсестры и уже потом пойдет мыться. Смоет с себя все.

Маргарет смеялась. Откинув голову назад, она выпустила кольцо дыма. Пока она забавлялась с сигаретой, Энрике выдумывал безумные сценарии их совместного будущего:

— Мы же можем вместе прожить всю жизнь и никогда по-настоящему не трахаться, правда? Я же могу удовлетворять тебя и без члена, а сам могу мастурбировать.

Она приподняла голову, чтобы его видеть. Восхитительные голубые глаза с любопытством уставились на Энрике. Она спросила:

— Ты мастурбировал в новогоднюю ночь?

Что ж, он рассказывал ей обо всем, так что мог продолжать признания.

— Сразу после нашей встречи. Я был так зол, что получилось.

Маргарет затушила сигарету, перевернулась на бок, взметнув простыню и на мгновение приоткрыв соблазнительные стройные бедра и черный треугольник.

— Я тоже, — заявила она с хитрой улыбкой. — Пустая трата сил! — Она стянула простыню, обнажив нижнюю половину его тела. — Давай посмотрим, как ты это делаешь.

— Что? — не поверил он своим ушам.

— Давай, — сказала она, кивая на его член, который, как ни странно, уже пришел в состояние полуготовности. — Покажи мне.

Приблизив улыбающееся лицо на расстояние поцелуя, она ослепила его своими глазами-прожекторами.

— Сейчас, — шептала она, дотрагиваясь прохладными пальцами до его набухавшего члена. — Я помогу тебе начать.

Полтора часа Энрике ждал, когда придет медсестра из хосписа. Маргарет не шевелилась, не считая слабого колыхания груди под одеялом. Он отошел от нее, только когда позвонила ее мать, сообщившая, что они приедут незадолго до полудня, то есть около одиннадцати. Разговаривая с Дороти, Энрике вдруг осознал, что, согласно традициям семьи Маргарет, старался не вдаваться в подробности кошмара минувшей ночи.

— У нее поднималась температура, но сейчас она более или менее в порядке, — отчитался он.

— Это хорошо, — напряженным, полным страха и печали голосом, ответила Дороти.

Положив трубку, Энрике опустил голову, закрыл глаза и начал глубоко и медленно дышать, пока желание бежать, кричать и крушить все вокруг не ушло. Он приложил столько усилий, чтобы сделать ее уход как можно более тихим и достойным. Он верил, что ему это удалось — для других. Но не для них с Маргарет. Их мимолетные невысказанные «прощай» в промежутках между предсмертными встречами со всеми остальными были совсем не тем, чего он хотел, а сумбур и агонию прошлой ночи Энрике воспринимал как провал, которого никогда себе не простит.

Он вернулся к ее постели и кивнул, когда Ребекка сообщила, что в его отсутствие Маргарет несколько раз пошевелилась. Он заметил, что она перевернулась с правого бока на левый. Ее лицо было открыто. Заострившиеся черты были по-прежнему красивы. В полупрозрачной коже, голубых и зеленоватых венах, белизне лба было что-то неземное. Глаза были закрыты, губы крепко сжаты. В кажущемся спокойствии ее фигуры — она лежала на боку, свернувшись клубком, — чувствовалось какое-то напряжение. Она выглядела так, будто рождалась для другой жизни, но Энрике не доверял этой спасительной иллюзии. Он проверил подачу ативана. Насос исправно работал. Энрике поразился тому, что Маргарет еще вообще в состоянии двигаться.

Когда десять минут спустя появилась медсестра, он обсудил это с ней.

— Неужели? — удивилась она, когда он рассказал, что Маргарет смогла сесть и отпить немного воды после огромной дозы ативана. — В жизни такого не видела, — заявила медсестра.

Ее изумление не произвело впечатления на Энрике. Он знал по опыту, что хотя медики в своих заявлениях должны опираться на науку, они часто позволяют себе преувеличения. Если верить докторам и сиделкам Маргарет, у нее десятки раз проявлялись нетипичные симптомы и случались неожиданные реакции на лекарства. Суеверная сторона натуры Энрике была уязвима для подобных утверждений. Раздеваясь в ванной, он приказал себе не искать ничего мистического в том, что происходит и будет происходить. Маргарет стоит на пороге смерти, и все, включая медицинский персонал, склонны усматривать какой-то особый смысл в обычных вещах. Сбросив одежду, он встал под горячую воду, намылился и с облегчением начал смывать с себя воспоминания об ужасе минувшей ночи. Подставив голову под мощные струи, он закрыл глаза и стал объяснять себе очевидное. Той Маргарет, которую я знал, больше нет. Той Маргарет, которую я любил, больше нет. То, что осталось, — всего лишь оболочка. Ее внутренний свет погас, и я больше не могу ощущать его тепло и греться в его лучах.

Он не сразу понял, что кто-то барабанит в дверь. Он даже подумал, что это шумят соседи сверху. Потом он услышал исступленный крик Ребекки:

— Энрике! Прости! Энрике! Мне так жаль!

Она умерла, подумал он.

— Маргарет плохо! Прости. Мы не можем с ней справиться. Ты можешь выйти?

Он вывалился из душевой кабины и схватил полотенце. Маргарет пришла в себя!

Энрике дернул дверь. Ребекка и медсестра с трудом удерживали Маргарет, пытавшуюся встать на ноги. Каким-то образом она смогла сесть на край кровати. Маргарет был голой, не считая черных трусов. Она повернула голову в сторону медсестры, но ее глаза оставались закрытыми.

— Маргарет, я лишь хочу проверить вашу внутривенную систему, — сказала медсестра неестественно спокойным монотонным голосом, каким обычно сиделки говорят с трудными пациентами.

— Нет! — отчетливо и громко произнесла Маргарет. Она вслепую потянулась куда-то.

С замотанным вокруг бедер полотенцем, неуклюже переступая мокрыми ногами, Энрике подошел к ним.

— Она вдруг сильно разволновалась, — оправдывающимся тоном объяснила медсестра. Одновременно с ней Ребекка тоже начала что-то говорить, но Энрике не мог разобрать ее слов, потому что сиделка продолжала: — Я заметила, что у нее пятна на рубашке, поэтому стала ее переодевать…