Сияющие руины - Вик Джеймс

Она обернулась. Это был младший сотрудник Церемониального отдела, третий сын малоизвестного лорда. Боуда представила, как он большую часть своего времени проводит за тем, что чистит до блеска трубы, которые оповещают о входе канцлера в сессионный зал парламента. В последний раз они прозвучат во время ее введения в должность.

– Что нам с этим делать? – Мужчина отодвинул прислоненный к стене большой обломок деревянной доски. – Это единственное, что уцелело после разрушения Дома Света. Не знаем, должны ли мы отправить его в Кайнестон вместе с телом канцлера Джардина?

За отодвинутой доской Боуда увидела резную спинку кресла канцлера, некогда бывшего троном королей и королев. Он пережил монархию, а теперь и Равных.

Она подошла и провела пальцами по резьбе. Потемневшее и отполированное столетиями деревянное кресло покрывали вмятины и щербины после только что пережитого катаклизма, но причудливый рисунок резьбы все еще был различим: дракон, человек в короне, крылатая женщина с мечом, солнце в окружении звезд, волнистые линии. Вода или какой-то иной символ? Бессмысленные картинки из далекой примитивной эпохи.

Таким же образом запечатлеется в истории и правление Равных?

– Оно больше не нужно, – сказала Боуда. – Сожгите его.

Аби держала Дейзи за руку, а Дейзи – Либби, когда они смотрели, как из дома выносили три тела, каждое обернутое в алую с золоченой каймой ткань. Рядом с Либби стоял Гавар и поддерживал мать. Черная вуаль закрывала лицо женщины, которая не так давно потеряла родную сестру Эвтерпу, а теперь еще и мужа и двух сыновей.

Они стояли на высоком холме, Гавар низко наклонился, чтобы ответить на вопрос дочери.

Аби никогда не думала, что она вернется в Кайнестон. Вначале она не хотела сюда приезжать, боялась, что это вызовет плохие воспоминания и паническую атаку. Но Дейзи и миссис Гриффит убедили ее. Пожилая женщина осталась дома, сказала, что не хочет видеть, как предают земле тех, кого она нянчила с младенчества. И, кроме того, кто-то должен был присматривать за Люком. Несмотря на то что брат не пострадал, он так и не пришел в сознание с тех пор, как Собака вынес его из подвала Астрид, так и лежал в комнате в доме миссис Гриффит.

Аби вдохнула теплый июньский воздух. Приятно было находиться на свежем воздухе, она жадно хватала взглядом простор зеленого луга с кромкой леса вдали, сверкающую на солнце гладь озера, ловила ухом громкое воркование голубей. Кроме воды в озере, больше ничего в Кайнестоне не излучало блеск и сияние. Свет Дара больше не лучился сквозь стеклянные крылья дома и не подсвечивал стену поместья, только мох и патина времени покрывали старые поблекшие кирпичи. И ворота больше не исчезали в своем огненном великолепии, а стояли как обычные кованые.

Дар умер в Британии, когда пал Дом Света.

Это произошло неделю назад. Мидсаммер Зелстон не дожила до этого момента, но время перемен, за которые она боролась, пришло.

Иначе и быть не могло.

Равные по-прежнему не признавали этого, хотя СМИ анонсировали «совместное заявление» Боуды Матраверс и спикера Доусон, назначенное на понедельник. Но исчезновение Дара нельзя было не заметить. И первым подтверждением было удивление туристов, летевших на вертолете к островам Силли, увидевших новый остов с замком, увенчанным экстравагантным шпилем и башенками. Сделанные ими весьма нечеткие фотографии Хайвителя разошлись по всему миру.

Аби нравилось рисовать в воображении картину, как Рени стоит на выступе стены и подбрасывает в воздух птицу, приветствуя так пролетающих над головой туристов. Она вместе с членами милмурского Клуба социальных игр нашла пристанище в замке Треско. Лейла и люди из Боро отправились в Линдум.

Никто не знал, куда исчез Собака.

Аби врезался в память тот момент, когда все изменилось. Она без каких-либо препятствий со стороны охраны вывела Дейзи и Либби из главных ворот парламента, они уже были на Парламентской площади, когда это произошло: бесшумная, но ослепительная и мощная вспышка света.

Они повернулись, чтобы посмотреть, Аби прикрыла глаза Либби. Вместо пульсирующего золотого облака над Домом Света кружился вихрь раскаленного добела света. Так же беззвучно, как появился, вихрь в одну секунду вошел в землю и исчез.

Не понимая, что бы все это значило, отчаянно переживая за жизнь Люка, Гавара, Собаки и… Сильюна, Аби поспешно подхватила Либби на руки и, велев Дейзи не отставать, побежала к Астон-Хаусу. Она направлялась к одним из задних ворот, как вдруг обратила внимание, что пламенеющие огнем саламандры, украшавшие центральные ворота, погасли.

И больше они никогда не горели.

Сейчас, стоя на холме Кайнестона, Аби могла разглядеть мраморную саламандру в гранитных языках пламени на вершине мавзолея семьи Джардинов, выполненного в римском стиле. Под перемычкой мавзолея читался девиз рода Парва: «Uro, non luceo». «Горю, но не сгораю». Перед мавзолеем стоял портик с колоннами, и над тяжелой бронзовой дверью был вырезан девиз рода Джардинов: «Sapere aude». «Дерзай знать».

«Но что можно дерзать знать после того, как тебя поместили внутрь мавзолея? – подумала Аби. – Там нечему учиться. Смерть не хранит последней сокровенной тайны».

Носильщики с телами медленно приближались. Гавар отделился от группы скорбящих родственников и повел мать к воротам мавзолея.

Аби наблюдала за маленькой процессией. Первым несли тело человека, которого она готовилась убить, если бы не случилось то, что случилось. В тот момент она поняла нечто важное: зачастую лучшее не значит хорошее. В конечном итоге Гавар убил своего отца. Но Аби отдала Собаке приказ убить и сразу же почувствовала, как этот приказ изменил ее, казалось, это она собственноручно застрелила Уиттема Джардина.

Но его ей не было жалко.

Второго ей было жалко, настолько, что она не могла выразить это словами.

То, что она чувствовала к Дженнеру, не было любовью, теперь она знала точно. Но это была некая изумительно красивая иллюзия, очень похожая на любовь. И хотя все обернулось ужасом и предательством, Аби все же кое-чему научилась у Дженнера. Если ты любишь кого-то, это не значит, что ты можешь его спасти. И себя ты не спасешь лишь тем, что в сердце твоем горит любовь.

Жестокая ирония судьбы заключалась в том, что Дженнер не дожил до того дня, чтобы увидеть мир, в котором все Равные, лишившись Дара, стали бы ему равны. Аби не пыталась остановить слезы, которые катились по ее щекам, когда мимо проносили его тело. Горькие соленые слезы несли ей очищение. Аби простила его и простила себя.

В смерть этого мальчика Аби отказывалась верить. Но она собственными глазами видела бледное, холодное лицо Сильюна, когда три Джардина лежали в большом зале Кайнестона, чтобы все желающие могли выразить свою скорбь и проститься с ними.

Никто точно не знал, что произошло в комнате для допросов в тот час, что последовал за странной ослепительной вспышкой света. Когда служба безопасности вошла туда, они нашли три трупа и комнату, залитую кровью. Никто из выживших ничего не сказал о том, что же там все-таки произошло. Может быть, Люк когда-нибудь расскажет ей.