Змей Уроборос - Эрик Рюкер Эддисон

На смену холодной ночи пришло холодное утро. Туман из черного стал серым, над ним открылись заснеженные скалы, мрачные, молчащие и мертвые. Джасс усилием воли заставил замерзшие члены двигаться, чтобы продолжать подъем, и увидел страшную картину: молодой негр в шлеме и доспехах из темной стали, с выпученными глазами и белозубым оскалом держал за шею коленопреклоненную юную красавицу, которая с мольбой хватала его за ноги, а он размахивал шестифутовым копьем, готовясь лишить ее жизни. Увидев лорда Джасса, дева жалобно возопила, зовя его по имени:

– Сжалься, лорд Джасс из Демонланда, победивший ночь, остановись на мгновенье на своем пути и избавь бедную несчастную деву от жестокого тирана! Ты побеждал королевства, неужели тебе не хватит храбрости, чтобы одолеть его? Докажи, что ты благороден, и будь благословен навеки!

Из самого его сердца вырвался стон, и он схватился за рукоять меча, с желанием исправить зло, но при этом движении вспомнил о дьявольских кознях этого места, и о своем брате, и прошел мимо. Он успел увидеть, как жестокий убийца ударил копьем нежную деву и проткнул ей вены на шее, она упала и умерла, залитая кровью. Джасс быстро дошел до конца желоба и, оглянувшись, увидел, как негр и дева превращаются в двух свивающихся змей. Он был потрясен и одновременно радовался, что избежал злой силы, которая могла его заманить.

Туман опять темнел, и сильнее давил ужас, обитавший в воздухе вокруг этой горы. Джасс в великой усталости смог присесть на снежный ком, когда увидел, как некто ползет по скале, цепляясь ногтями за камни и снег, оставляя за собой кровавый след. И услышал хриплый голос, умоляющий его не идти дальше, а поднять несчастного и отнести его к подножью горы. На мгновение Джасс заколебался между жалостью и долгом, но пошел вперед. Тогда голос закричал:

– Остановись, я твой брат, кого ты ищешь! Король колдовским искусством дал мне другое обличье, чтобы обмануть тебя. Ради любви ко мне, помоги!

Голос напоминал голос Голдри, но был слабее. И лорд Джасс снова вспомнил слова царицы Софонисбы, предупреждавшей его, что только настоящему образу брата можно верить. И он подумал, что это опять иллюзия, и сказал:

– Если ты в самом деле мой дорогой брат, прими свой образ.

– Не могу, пока ты не спустишь меня на землю! – закричал голос Голдри Блажко. – Если ты этого не сделаешь, будешь проклят навеки!

Сердце лорда Джасса разрывалось от жалости, сомнений и потрясения при звуках родного голоса, но он ответил:

– Брат, если это действительно ты, то потерпи, пока я преодолею эту гору и войду в медную башню, которую видел во сне, чтобы убедиться, что ты не там, а здесь. Тогда я вернусь и спасу тебя. Но пока я не увижу тебя в настоящем обличье, я не должен ничему верить. Я добрался сюда с дальнего края земли, чтобы тебя освободить, и не стану ставить на сомнительную карту, стольким уже пожертвовав и столько опасностей преодолев ради тебя.

Ему было очень тяжело, но он снова упрямо взялся рукой за скользкую черную скалу. Жуткий голос завопил:

– Радуйтесь, этот смертный сошел с ума! Радуйтесь, он не настоящий друг, он бросил брата в беде!

Но Джасс уже карабкался дальше, а оглянувшись, увидел ужасного змея. И он возрадовался, если только можно радоваться на вершине отчаяния.

Силы у него почти иссякли, когда подошел к концу еще один день, и он преодолевал последние скалы под пиком Зоры. С рожденья он жадно пил из источника жизни, радости и славы, и был счастлив, а теперь душу его охватил еще больший ужас, чем за день перед восхождением на Зору, когда он летел через тьму в стылой пустоте со зловещими видениями.

Когда он дошел до огненного круга у вершины, то был уже выше страха и желания жить. Он вступил в огонь, как на порог собственного дома. Синие языки чародейского пламени гасли у него под ногами. Бронзовые врата были распахнуты. Он вошел в них, поднялся по медной лестнице и оказался на верхнем ярусе башни из своего сна. Как во сне, он увидел того, ради которого перешел границу жизни и смерти: лорда Голдри Блажко, одиноко сидевшего на неосвященных высотах Зоры. Он был в точности таким, как Джасс его увидел в ту давнюю ночь в Коштре Белорне. Он полусидел на медной скамье, опираясь на локоть, подняв голову и устремив взгляд в пустые глубины пространства, куда не доходил звездный свет, как будто в ожидании конца времени.

Он не повернулся в ответ на приветствие брата. Джасс подошел к нему и встал рядом. Лорд Голдри Блажко даже не моргнул. Джасс заговорил и тронул его руку. Рука была твердой и влажной, как земля. Холод, исходивший от нее, проник в тело Джасса и ударил его в сердце. Джасс сказал себе:

– Он мертв.

Сумасшедший ужас охватил его. Он стал озираться вокруг. Туча поднялась с пика и зависла над голыми камнями, присыпанными снегом. Холодный воздух казался дыханием могилы. Огромная туча, снег, лед, молчание, одиночество, бесцветность. Здесь, в горах мертвых, открылось дно мира, где была единственная истина: Ничто.

Чтобы прогнать ужас из души, Джасс стал перебирать в памяти картины своей счастливой жизни на земле: то, что он больше всего любил; самых дорогих его сердцу мужей и жен; битвы и победы юных лет, праздники в Гейлинге, золотые полдни под соснами Западного Пограничья; выезды на утреннюю охоту на плоскогорьях Миланда; день, когда он впервые оседлал коня, это было весной на поляне с цветущими примулами, его загорелые ножки были тогда не длинней теперешнего предплечья, лошадь шла рысью, отец придерживал его за ногу и показал старый дуб, где жили белки.

Он пригнулся, словно заслоняясь от удара. Ему казалось, что внутри него рождается крик:

– Ты ничто! Все твои желания, воспоминания, любовь и мечты – ничто. Мертвая вошь – что-то, а ты – ничто. Все есть ничто: земля, небо и море, и все, что в них. Не утешайся иллюзией, что когда тебя не станет, все проживет свой срок, а потом звезды и месяцы вернутся, люди постареют и умрут, новые мужи и жены будут жить и любить, и тоже умрут и будут забыты. Ибо ты превратишься в угасшее пламя, и тебе будет все равно. Все земное и небесное, прошлое и будущее, пространство и время, бытие и небытие для тебя станут ничем. Ибо ты сам навсегда превратишься в ничто.

И лорд Джасс громко закричал в агонии:

– Если меня швырнут в Тартар, отдадут черным адским фуриям, чтобы меня ослепили и окунули в кипящее озеро, все равно останется надежда. Но ужасное Ничто не оставляет ни надежды, ни жизни, ни смерти, ни сна, ни пробуждения! Навсегда.

Неизвестно, сколько времени лорд Джасс пребывал в такой черной безысходности, но поднять голову его заставили звуки плача и стенаний. Он увидел плакальщиц в траурных одеждах, идущих друг за другом по медному полу. Они оплакивали смерть лорда Голдри Блажко, перечисляли все его славные подвиги, возносили хвалу его красоте и доблести, благородству и силе. Протяжные женские голоса вызволили душу лорда Джасса из всеуничтожающей пустоты, и сердце его смягчилось, даже слезы выступили. Он почувствовал, как кто-то прикоснулся к его руке, и увидел, как из-под тени траурного капюшона на него смотрят кроткие глаза, увлажненные слезами. Женский голос проговорил: