Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Дмитрий Николаевич Петров

Боря и посмотрел на меня тяжелым взглядом. — Его не было дома.

— Бывает, — сказал я недоуменно. — Мало ли… Дела всякие. Причем тут убийство?

Боря докурил сигарету, медленно и тщательно затушил ее в жестяной банке, которую использовал для окурков, и сказал:

— Вы что, не знаете своего брата? Он же целыми днями всегда сидел дома. У него работа была такая. Иногда он, конечно, выходил в магазин, но вскоре возвращался. Много лет мы с ним дружили, и я всегда точно знал, что до Васи дозвониться не составляет труда. Если вышел, так скоро придет. Вечером-то уж в любом случае.

— А что? — удивился я. — Его и по вечерам не было дома?

— Хм, — помялся Боря. — Его и по ночам не было. Всю последнюю неделю. Ну, не неделю, это я преувеличиваю. Но четыре дня точно не было.

— Где же он был? — спросил я, не зная, что и подумать.

— Лариса сначала отвечала, что он пошел по делам. На третий день я позвонил в полночь, и она сказала, что он возится с машиной в гараже… Вы в это верите?

Я задумался на минуту. Представил себе своего ленивого и домашнего брата. Он, как кот, любил сидеть дома, и его вообще трудно было вытащить на улицу. А ночью, в гараж? Какая глупость…

— Нет, не верю, — решительно сказал я.

— Я тоже не поверил, — сказал Боря. — Но решил не показывать виду. Мало ли что… Может быть, они были заняты. Занимались любовью, например. Мало ли какую чушь соврешь в таком состоянии.

Но на следующий день, то есть в тот вечер, когда Вася пропал по словам Ларисы, она уверенным голосом сказала мне, что он поехал «в одно место».

Я тогда спросил ее все же, что происходит. Сказал, что мне это не нравится, и если Вася больше не хочет со мной общаться, то пусть тогда объяснит причину.

На самом деле я совершенно в это не верил, потому что я же не сумасшедший. Мы дружили десять лет, или около того, никогда не ссорились, да и не из-за чего было. В последний раз, когда мы расстались, мы простились нормально… Это было все очень странно.

— И что же ответила вам Лариса?

— О, это было еще глупее предыдущего, — сказал Боря и горестно покачал годовой. — Совсем нелепо. Она деланно, искусственно засмеялась в трубку и сказала: «Может же быть у мужчины личная жизнь».

«Что ты имеешь в виду?» — пораженный, спросил я ее. Тогда Лариса вдруг сказала: «Может быть, он у женщины… Откуда я знаю… Может быть, ему стало мало жены и он поехал еще к кое-кому?»

Она говорила это неестественным голосом и при этом явно волновалась. Вы же понимаете, в отличие от вас я неплохо знаю Ларису, ведь я очень часто бывал в доме…

— Про неестественный голос и глупые смешки — неубедительно, — заметил я. — В тот, последний вечер, когда она ждала мужа, а он пропал, она волновалась. А в таком состоянии человек может сказать любую глупость. И голос у него может быть взволнованным. Дрожать может и так далее. Так что в этом я не вижу ничего подозрительного.

— В голосе — согласен, — ответил Боря. — А что вы скажете по поводу того, что она сказала такое про Васю? Вы же знаете, что у него не могло быть никакой любовницы.

— Почему? — спросил я. Зря спросил, ибо понимал, что Боря прав и любовницы — это нереально для брата… Никогда у него не было любовниц. Он вообще был чрезвычайно целомудренный человек. Всю жизнь, когда театральные циники говорили мне, что в наше время целомудренных людей не осталось, я отвечал им: «Вот я познакомлю вас с моим братом, и вы узнаете, что все еще остались такие люди». Так что это было правдой.

— Так что же вы думаете по этому поводу? — спросил я Борю. — Мне кажется, что пора уже раскрыть карты и не играть в кошки-мышки с разными хитроумными умозаключениями.

Боря помолчал. Он как будто все еще сомневался, говорить мне или нет. Тогда я решил подтолкнуть его.

— Вы все равно уже пригласили меня специально для этого разговора, — сказал я спокойно. — И начали этот разговор, Так что, теперь странно было бы ничего мне не сказать. Вы не находите?

— Нахожу, — согласился он. Потом добавил: — Ничего не было бы странного, если бы у меня был другой человек, с которым я мог бы посоветоваться. Но таких друзей у меня нет, а говорить все это следователю у меня нет оснований.

— Итак? — поторопил я его и закинул ногу за ногу. При этом я видел, что Боря явно нервничает и курит одну сигарету за другой.

— Одним словом, я уверен, что Вася пропал из дома гораздо раньше, — наконец сказал Боря резко, решительно, как будто отрубил. — Он исчез дней за пять до своей гибели… Ну, может быть, за три… Но уж во всяком случае — не накануне. Его не было дома все последние дни. И он не был ни у какой любовницы. Это — чушь, которую Лариса «спорола» просто от растерянности. Была бы у нее хоть минутка на то, чтобы подумать, она придумала бы что-нибудь поумнее.

— Что это значит? — я был потрясен Бориным предположением и не знал, как его истолковать.

— Это значит именно то, что я вам сказал, — ответил он. — Не более и не менее…

Мы помолчали несколько секунд и оба наблюдали, как тянутся кверху, к потолку тонкие синие змеи дыма от наших сигарет.

— Но ведь экспертиза установила, что он погиб именно в ту ночь, — сказал я и тут же сам догадался, что имел в виду мой собеседник. А догадавшись, ужаснулся. — Так вы хотите сказать?.. — я даже не мог продолжить свою фразу, настолько меня захлестнуло чувство ужаса.

— Ну, да, — ответил Боря. — Вы наконец догадались… Много же вам потребовалось времени, чтобы догадаться. Я хочу сказать, что Вася был похищен и скрыт где-то все эти дни. И только потом, в ту, последнюю ночь, его убили.

— И значит все эти шрамы от ножа, и все следы пыток… — начал я, и Боря строгим голосом продолжил:

— Были нанесены постепенно. Его пытали несколько дней, а убили только потом. Как ни тяжело об этом говорить.

— Но почему? — вытаращился я на собеседника. — Отчего? Зачем? Как это следует понимать?

Боря мрачно улыбнулся:

— Сколько у вас вопросов. И все сразу. Это оттого, что вы не имели времени обдумать это с разных сторон.

— А вы обдумали? — спросил я.

— Я