Капкан на наследника - Микки Спиллейн

— Что?! Только за то, чтобы поглядеть, как меня будут убивать?!

— В точку! Мне ведь не только это известно.

— И ты не желаешь предостеречь меня, тем более дать мне в руки оружие?

— Конечно нет.

— Вот слова настоящего газетчика! Сенсация любой ценой!

— Осуждаешь меня?

Я снова одарил его улыбочкой, от которой кровь стыла в жилах, и увидел, что бедняга готов бежать отсюда сломя голову. Я открыл дверцу, выбрался под дождь, помог выйти Шарон. Она судорожно схватилась за свои папки, выскользнула из салона и спряталась у меня за спиной. Я заглянул внутрь огромного черного «кадиллака» и снова показал ему все свои тридцать два хищных клыка.

— Конечно нет, — ответил я на его последний вопрос.

Мы стояли под проливным дождем, ожидая, пока Дик не подозвал знаком шофера и не укатил прочь. Когда автомобиль скрылся за поворотом, Шарон взяла меня за руку и потянула к заграждению, вокруг которого по-прежнему толпились зеваки. Она стояла рядом со мной, не в силах вымолвить ни слова.

Засвистел свисток. Из-под тента потянулись занятые в массовке, прижимая к себе пакеты с обедом и бумажные мешочки, направляясь прямиком к фигурке в желтом плаще, раздающей указания. Все разбрелись по своим местам согласно сценарию и приготовились к съемкам очередной сцены, и, когда дали отмашку, толпа покорно потянулась к громадным воротам «Баррин индастриз».

— Это правда? — выдохнула Шарон.

— Скажем прямо, самое интересное осталось за пределами его повествования.

— Ты и впрямь уголовник?

— В определенном смысле.

— Но тебе ведь приходилось убивать людей?

— И часто, сладкая моя.

— И после всего этого ты начал... втянул всех этих людей...

— Никто из них не пострадает, котенок.

— Он сказал, что случится что-то ужасное.

— Точно.

— Дог...

— Пошли все это к чертовой бабушке, белокурая моя куколка, жизнь свою я уже прожил. Я попытался завязать, но мне не дали. Игра окончена. И не надо так убиваться. Я водил за нос полицейских трех континентов, оставил след в истории, но на всем белом свете не осталось ни одной живой души, которая стала бы оплакивать меня, так чего же мне хвататься за эту никчемную жизнь, понимаешь меня? Она подошла к концу, к своему логическому финалу, но прежде чем в песочных часах упадет последняя песчинка, нам надо подчистить за собой все хвосты и раздать все долги.

— Дог... ты сказал... нам.

— Не обращай внимания, «мы — великий император». Забудь об этом.

— Я люблю тебя.

Мне показалось, что слова ее ударили меня прямо под дых, и каждый мой мускул напрягся. Я посмотрел на нее сверху вниз, заметив про себя, насколько спокойно и безмятежно ее лицо, и понял наконец, что видел мой отец, когда трахал мою мать в маленькой комнатке на самом верху старого дома на Мондо-Бич. Впервые в жизни дождь оказался не просто занудным плаксой, а волшебником, подарившим мне что-то невероятное. Это что-то было в ее лице, в свете, озарявшем ее изнутри, в робкой, застенчивой улыбке, и калейдоскоп чувств пронесся у меня в голове, оставив после себя лишь смутные образы. Мне стоило огромного труда снова взять себя в руки и выдавить:

— Не надо, малыш.

Все было как в тот самый первый раз, когда я увидел ее, когда этот надутый павлин Рауль попытался развести ее, и она так красиво отшила его. Шарон вытерла с лица капельки дождя и улыбнулась:

— Я испытывала плотские утехи только двумя способами, Дог. Я познала мужчин, конечно, ублажала их, и сзади принимала, и с женщинами экспериментировала... но я все еще девственница. Кошмар, правда?

— Ты сбилась с пути.

— Не-а. Я ждала.

— Тогда подожди еще. Может, твой парень не погиб.

— Теперь мне наплевать на это.

— Тогда тебе лучше начать, потому что должно ведь остаться в этом мире хоть что-нибудь стоящее.

— Кто собирается убить тебя, Дог?

— Все и каждый.

— Можно поприсутствовать?

Я слишком долго держал в руке пачку сигарет, и теперь она промокла насквозь, пришлось швырнуть ее прямо в грязь. Шарон улыбалась, и я улыбнулся ей в ответ.

— Добро пожаловать, — ответил я.

Дождь отстал, но на его место заступил ураган, и на улице творилось черт-те что. Резкий ветер сбивал с ног, как сумасшедший кидался на любого прохожего, словно племя человеческое было его заклятым врагом и он старался стереть его с лица земли, чтобы дать возможность планете начать заново, без всей этой грязи и бессмысленного разрушения. Я был полностью согласен с природой и решил, что пора выйти наружу и сделать то, что давно надо было сделать.

Она встретилась со мной «У Тода», и когда я сел напротив нее и заглянул ей в глаза, то без слов понял, что она все же сумела сделать свое дело.

— Привет, Роза, — как можно более беззаботно сказал я.

Вместо ответа, она уперлась взглядом в чашку кофе и принялась играть одинокой ложечкой у блюдца.

— Что случилось?

— Ты слишком многого хочешь, — выдавила она наконец.

— Я знаю. Но ведь именно за это я и плачу.

Не было никакого смысла давить на нее. Я попросил Тода принести мне пива, подождал, пока тот не уйдет, втянул в себя шапку пены и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Что случилось?

Роза сделала над собой усилие и подняла на меня глаза:

— Неужели вы действительно одна семья?

— Частично. — Я потянулся к ней и взял ее за руку. — Ты не пострадала?

— Нет.

— Затея удалась?

— О, если это все, что тебя интересует, то да, ты получишь эти фотографии. Поверить не могу, что на свете есть такие сволочи! Как только его земля носит?

Она отхлебнула кофе, взяла предложенную мной сигарету и подождала, пока я не поднесу ей огонь.

— Вы же все Баррины, не так ли?

— Ну да.

— Дружище...

— Просто расскажи, и все.

— Он — дерьмо.

— Я имел возможность убедиться в этом много лет тому назад.

— Почему же ты не предупредил меня, какое он дерьмо?

— Я же приготовил путь к отступлению, детка.

— Спасибо тебе. Нет, правда, спасибо. Еще чуть-чуть — и все пошло бы прахом. Я уже начала подумывать, что не справлюсь.

— Очевидно, ты все же сумела довести дело до конца, — осклабился я и откинулся назад.

— Черт возьми, Дог, хорош ухмыляться! То, что я профессиональная шлюха, вовсе не означает, что ты имеешь право потешаться надо мной!