Коты туманного города - Ата Мёдик

Роза. – Духи! – И препод выбыл, отбившись единственным оставшимся козырем. И мы с Розой остались один на один. У меня была неважная карта, зато козырная. Но справиться вполне возможно.

«Ну же, давай».

– Есть! – Одна за одной карты перетекли ко мне в руки.

– Что ж, значит, судьба. – Асэми довольно улыбалась и разве что лапки не потирала.

В этот момент она была похожа на хищную птицу, почти настигшую свою добычу.

Асэми подошла ко мне близко и объявила:

– А всё просто, дорогая Нора: в следующий раз, когда ты настигнешь мадару, не убивай её. Оставь в живых и принеси мне.

Я под впечатлением от такого предложения отправилась спать. Благо, комнат много. Целый нижний этаж.

А следующий день мне запомнился крайне тоскливым: ранним утром не спалось. На улице дышалось гораздо легче, хоть и было несоизмеримо прохладнее. Кутаясь в кофту, одолженную у Птичницы, я думала. О загадочном Дэмонде Драке, чьё имя совершенно точно не всплывало нигде в архивах, о Марте Бриар, чьей судьбой я мало интересовалась, и, как впоследствии оказалось, зря. Думала о загадочном человеке, что нацепил браслеты на меня и, кажется, на папу с Ксенией.

Нет, мне определённо это не померещилось в тот раз. Или всё-таки больное воображение сыграло со мной злую шутку?

Гром набирал силу, в небе ослепительными вспышками сверкали молнии. Вот тот тревожный миг, когда тучи окончательно заслонили горизонт, и высунувшееся было солнце окончательно запаковалось в тучки. Зябко, но время не ждёт: крупные капли дождя первыми слезами упали на землю: не хотелось, но надо идти домой.

– Папочка? – Отец прятал в кармане какие-то украшения. Завидев меня, впервые на моей памяти покраснел и как-то сразу засуетился.

– О, ты вернулась. – С первого раза у него не получилось запихнуть длинную бархатную коробочку в карман штанов, от чего покраснел ещё сильнее.

– А ты почему не на работе? Ей, – я указала на подарок, – хочешь подарить?

– Да. – Привычно суровый взгляд он не отводил, и это напомнило мне, что у многих есть свои слабости, но от этого взрослый не станет ребёнком. – Думаю…

Догадывалась, о чём он думал. И понимала правильность поступка: между ним и Ксенией действительно как белая птица пролетела: оба окунулись в романтику, как в омут с головой, отчего даже мне стало немного завидно. Хотя, по правде сказать, где-то в глубине души я ждала этого шага от них. Ждала и боялась.

По отрывкам историй от других родственников, мама познакомилась с папой, когда отец только начинал работать в нашей булочной, которая на тот момент только-только открылась. И молодой перспективный человек с Даром Пекаря совершенно бы не помешал: кто, как не он, способен понять тонкости дела и возвысить авторитет «У Марты» до небывалых высот. А после, буквально через восемь месяцев, они поженились. Не было между ними любви такой, как в сказках, да и не очень похожи были те отношения на нынешние, царившие между Ксенией и моим папой.

Неважно, всё неважно: и мои чувства, и отношение, главное – пусть сами разберутся и будут счастливы. Кто, как не они, заслужили это?

– Папа, я всё хотела спросить, – папочка тем временем зашёл в дом и принялся методично чистить картошку, пока Ксения справлялась с молоком и специальным ножом распиливала масло на более мелкие бруски, – я думала о многих вещах. Скажи, а где сейчас мама? – Но, видя, какую боль причиняет мой вопрос, скороговоркой проговорила: – Просто я давно не видела её. Да и вообще. Много вопросов. Есть вероятность, что она замешана в одном нехорошем деле.

На что он лишь поморщился:

– Хорошо-хорошо, не тараторь. – Папа погладил меня по голове и задумчиво проговорил: – Давно ничего о ней не слышал. Уж прости. Могу лишь сказать, что знаю, кто точно в курсе.

– Тётушка? – криво улыбнулась я.

– Тётушка, – грустно кивнул он и отошёл к плите, чтобы помочь своей будущей супруге. Красивая всё-таки пара будет.

Но и у тётушки я мало чего выяснила. Та лишь накричала на меня. Мол, вот какую сестра нехорошую милочку вырастила: и волосы покрасила, и всё-то она от тётки скрывает.

– Да тише ты, – шикнула на тётку её закадычная подруга, госпожа Люсинда. – Раскричалась на ребёнка. Курица старая. – А потом обратилась уже ко мне: – Знает она, где Марта. Вот и обижается. Даже я знаю, что подалась Марта в любовницы к богатому господину. Во дворце живёт, – она со смаком вгрызлась в кусок сыра и гулко сглотнула, – с самим Лидером якшается. Сильно важная стала.

– Позабыла она корни. А ты не такая растёшь, душечка. Вся в меня, дорогая, вся в меня, – внезапно умилилась тётка.

Конечно, если не считать, что пошла я во многом в отца, из её уст это можно считать за комплимент.

Мне стоило немалых трудов избежать очередного рассказа, который я слышала тысячу раз и не по одному кругу. Что давным-давно две маленькие девочки забрели в Лесные Чащобы. Они увидели прекрасного аиста в обличье монаха. Тётушка отвернулась от неприглядного гостя, а Марта взяла себя в руки и помогла старичку напиться. Вот младшей дочери достались красота, некий артефакт, продлевающий молодость – до меня чуть позже дошло, что это то самое, о чём я жаждала узнать от матери, – и Дар.

«Зато мне достался красивый пробивной характер», – любила говаривать тётушка, гордо выпячивая немаленькую грудь.

Я бы многое отдала, чтобы больше не приближаться к жуткому дворцу с его тайнами и подземельями, но, видимо, выбора не было.

Как и в любом учреждении подобного типа, каждому посетителю нужно быть очень внимательным, чтобы не остаться ни с чем. Для такого требовались особые навыки. Чтобы пройти через ворота, нужно было всего ничего: ловкость и настойчивость. И вот их-то у меня было сполна. А уж если чего-то надо… Как раз и повод нашёлся подходящий. Бал Межсезонья был? Был да ещё какой. Работа была выполнена? Несомненно, вот контракт и перечень выполненных обязанностей. Один вопрос: где моё жалованье?

Репетицию представления начала задолго до прибытия на место: поправила своё платье, нанесла побольше пыли и слегка взбила подол, гладко зачесала волосы в компактную гульку и растёрла виски и область около глаз: не знаю уж, как в жизни, но в зеркальце всё выглядело правдоподобно. Да начнётся веселье!

По улице, скромно прижав к себе потрёпанную сумку, шла девушка неопределённого возраста. По виду ей можно было дать как шестнадцать, так и все тридцать, трудный возраст для знакомства на улице. Целеустремлённо цокая каблуками видавших виды ботинок, она направлялась в бухгалтерию. Стражники, уснувшие было на пропуске, встрепенулись: