Версальская история - Даниэла Стил

Следующий день был у нее выходным, но она поехала вбольницу, чтобы быть с Джимми и Валери. Несмотря на то, что она даже не была врезерве, Алекс взяла с собой белый халат и пропуск, благодаря которым моглапройти в палату в любой момент.

— Спасибо вам за все, что вы делаете для Джимми и дляменя, — сказала ей Валери. Сегодня они были в больнице вдвоем. Марквернулся на работу. Тайрин тоже не смогла прийти — Куп, снимавшийся в рекламномролике для национальной фармацевтической компании, настоял, чтобы она поехала сним. Никаких изменений по-прежнему не было, и Алекс приготовилась к долгому и —может быть — бесплодному ожиданию.

Алекс и Валери провели в больнице уже несколько часов.

Сменяя друг друга, они поднимались к Джимми и разговаривалис ним так, словно он мог их услышать. В одно из таких посещений, когда Валери,стоя у изголовья кровати, разговаривала с сыном, Алекс вдруг показалось, чтоправая нога Джимми чуть заметно дернулась. Сначала она решила, что это чисторефлекторное сокращение мышц. Но уже в следующую секунду снова отчетливопошевелилась вся ступня, и Алекс бросила взгляд на экран одного из мониторов,потом перевела взгляд на сиделку, которая все время сидела в углу. Та тоже этозаметила и хотела что-то сказать, но не успела. Джимми снова пошевелился и —очень медленно, с трудом — поднял здоровую руку и сжал пальцы матери.

Слезы покатились по щекам Валери, но она продолжалаобращаться к сыну. Очень спокойно и уверенно она говорила Джимми, как сильноона его любит и как она счастлива, что ему лучше, хотя никаких признаков этогозаметно пока не было. Джимми даже не открыл глаз, и все же в голосе его материзвучали уверенность и торжество, как будто он уже встал с больничной кровати.

Примерно через полчаса Джимми приоткрыл глаза и посмотрел наВалери.

— Мама… — прошептал он.

— Здравствуй, Джимми, мальчик мой… — Она улыбнуласьсквозь слезы, а Алекс едва не задохнулась, пытаясь сдержать рвущееся из грудирыдание.

— Что… случилось? — Голос Джимми был хриплым послеинтубации, говорил он медленно, с трудом, но все же слова можно было разобрать.

— Ты отвратительно водишь машину, сынок, —ответила Валери, и Алекс с сиделкой улыбнулись.

— Машину?.. Что… с машиной?

— Боюсь, что ей досталось больше, чем тебе. Но не горюй— когда ты поправишься, я куплю тебе новую.

— Хорошо… — Джимми устало закрыл глаза, но тотчас сноваоткрыл их и увидел Алекс.

— Алекс?! И ты здесь?!

— У меня свободный день, и я пришла тебя навестить.

— Спасибо, Алекс, — прошептал Джимми и закрылглаза.

Минуту спустя в палату зашел его лечащий врач, котороговызвала сиделка. Проверив рефлексы, он повернулся к Алекс и показал ейсложенные колечком большой и указательный пальцы.

— Есть! Теперь он выкарабкается! — Это былабольшая победа для всей бригады, и врач имел все основания быть довольным: ещеодного человека они сумели вырвать из когтей смерти.

Пока врач осматривал Джимми, Валери рыдала в коридоре нагруди Алекс. Оказывается, все это время она не верила, что ее сын выживет, итеперь, когда напряжение спало, совершенно расклеилась.

— Все хорошо, — успокаивала ее Алекс. — Ненадо плакать, теперь все будет хорошо…

Она понимала, что Валери прошла через серьезное испытание, ичувствовала огромное облегчение и радость. Теперь ей необходим был отдых, и вконце концов Алекс удалось убедить Валери уехать из больницы. Она сама отвезлаее в «Версаль» и помогла устроиться во флигеле, запасные ключи от которогонашла в ящике стола на кухне. Куп еще не вернулся со съемок, но Алекснадеялась, что он не станет возражать.

— Вы были так добры ко мне, — со слезами на глазахсказала Валери, когда Алекс, убедившись, что в доме есть все необходимое,собралась уходить. — Как бы мне хотелось иметь такую дочь!

Два дня мать Джимми держалась, но теперь малейший пустяк могзаставить ее заплакать.

— А мне бы очень хотелось иметь такую мать! —совершенно серьезно ответила Алекс и, обняв Валери на прощание, вернулась вособняк. Она чувствовала огромное облегчение. Приняв ванну, Алекс вымыла иуложила волосы и немного поспала. Иначе она, наверное, могла бы свалиться.

Куп вернулся в одиннадцатом часу. У него тоже выдалсянелегкий день.

— Господи, как же я вымотался! — простонал он,наливая себе, Алекс и Тайрин по бокалу шампанского. — Даже когда я игрална Бродвее, я не уставал так, как после съемок этой паршивой рекламы!

Он действительно выглядел осунувшимся, но довольным. Емуочень неплохо заплатили, к тому же Куп был рад, что Тайрин понравилось насъемках. Она так увлеклась, что едва не забыла про Джимми. Несколько раз Тайринзвонила в больницу, но это было до того, как Джимми пришел в себя, и она былане в курсе последних событий.

— Что новенького, Алекс? — спросила она. —Как дела у Джимми?

— Превосходно! — Алекс улыбнулась. — Оночнулся. Теперь все должно быть хорошо. Конечно, ему еще придется полежать вбольнице, но теперь он точно поправится. — Голос ее невольно дрогнул,выдавая волнение.

— И после этого он жил долго и счастливо, — сказалКуп и покровительственно улыбнулся. — Я же говорил, что все обойдется.Право же, не стоит мешать богу исполнять его обязанности!

Но эти слова противоречили всему, что делала и во что верилаАлекс. Она была не против вмешательства всевышнего, но считала, что каждыйчеловек должен честно выполнять то, что диктуют ему совесть и элементарнаяпорядочность.

— Это было бы слишком просто, — возразила она, ноКуп предпочел ее не услышать.

— А как Валери? — спросила Тайрин.

— Разумеется, она счастлива, только очень устала. Япоселила ее во флигеле. Надеюсь, ты не против? — повернулась Алекс к Купу.

— Нисколько, — величественно ответил он. — Ноне лучше ли ей было взять номер в отеле, где есть и ресторан, и коридорнаяслужба? В ее возрасте, наверное, непросто себя обслуживать.

— Может быть, она не может позволить себе отель, —возразила Алекс. — К тому же Валери вовсе не старуха.

— Вот как? — переспросил Куп, впрочем, без особогоинтереса. Все волнения и тревоги прошедших двух дней надоели ему до крайности,и он желал только одного — чтобы все как можно скорее успокоилось и пришло внорму. — Сколько же ей?

— Ей лет пятьдесят с небольшим, но выглядит она насорок — сорок два, максимум на сорок пять.

— Валери пятьдесят три года, — вставилаТайрин. — Я у нее спросила. Но выглядит она действительно потрясающе. Еслине знать, что она мать Джимми, ее можно принять за его сестру.

— Что ж, по крайней мере можно не беспокоиться, что онаупадет с крыльца и что-нибудь себе сломает. — Куп вздохнул с явнымоблегчением. Он был очень доволен, что все проблемы остались в прошлом. Крометого. Куп был искренне рад за Джимми, просто ему претили мелодраматическиеэффекты. Главное, теперь ничто не мешало ему вернуться к привычному образужизни.