Спектр - Сергей Лукьяненко

Итак, госбезопасность заинтересовалась умением Мартинаобщаться с ключниками? Возможно, но тогда была во всём происходящем какая-тонеизвестная пока Мартину подоплёка.

– Конец света на носу, а нас держат в полной темноте! –воскликнул он.

Как ни странно, но Ирина поняла весь ход его мыслей.

– Может быть, при свете мы бы испугались? – сказала она. – Ивообще… если есть конец света, то должен быть и конец тьмы.

Слова эти, немного наивные и чуточку высокопарные, тем неменее возымели своё действие. Мартин посмотрел на Ирину, улыбнулся, крепче взялеё за руку. Сказал:

– Одного не могу понять… почему твой отец тебя отпустил? Неверю, что он готов пожертвовать дочкой ради спасения мира. Люди – не аранки.

– Аранки странные, – кивнула Ирина. – Но они любят своихдетей.

– Любят, но очень своеобразно, – вспоминая маленького Гатти,которого готовы были отпустить с незнакомцем в иные миры, сказал Мартин. – Уних такой заряд фатализма… всё-таки я готов поверить, что с душой у аранковкакие-то проблемы… Ирина, а в каких ещё мирах твои копии?

– Боишься, что я внезапно погибну? – спросила девушка.

– Боюсь, – признался Мартин. – Да и логику выбора этих семимиров хочу понять.

– Талисман и Шеали.

Мартин задумался. Талисман и впрямь был странной планетой,Мартину ещё не довелось на ней побывать, но про загадки этого мира писалакаждая бульварная газетёнка. А вот Шеали… родина нелетающих разумных птиц…

– Почему Шеали? – спросил он.

– Там была статья о ряде странностей в поведении шеали, –наморщила лоб Ирина. – Знаешь, всякие такие сложности контактов, неадекватностиповедения… А внизу отец крупно приписал: «РАЗУМ???» С тремя вопросительнымизнаками.

– Разум, – повторил Мартин. – Ясно.

Ирина посмотрела на него с уважением. Впрочем, незаслуженным– яснее для Мартина ничего не стало. Шеали были самой обычной расой, разве чтоптичье происхождение накладывало на них некий колоритный отпечаток.

– Друзья! – прервал их разговор Павлик. – Мы стартуем!

– Поехали, – согласился Мартин.

Вязкая плоть космического корабля пошла волной, захлестнулаих ложементы, оставив незакрытыми только головы. Мартину почему-то вспомнилисьсумки-переноски для мелких декоративных собачек, из которых именно так торчалилохматые головы чихуа-хуа, шицу и йоркширских терьеров. Он загрустил. Впрочем,за руки они с Ириной продолжали держаться, корабль не стал этомупрепятствовать.

Ещё несколько секунд ничего не происходило. Затем синяясубстанция над кораблём разверзлась – и он взмыл в небо. Плавно, без всякойперегрузки. Изогнувшись, Мартин посмотрел вниз – под полупрозрачным днищемкорабля стремительно удалялась поверхность Беззара. Никаких факелов отработающих двигателей не было… Впрочем, Мартин всерьёз и не ожидал их увидеть.

– Каков принцип движения корабля? – непроизвольно повышаяголос, хотя в кабине царила абсолютная тишина, спросил Мартин.

– Смещение вектора движения Вселенной относительно локальнойточки! – весело отозвался Павлик с тем же повышением тона.

– Тирьямпампация, – заключил Мартин.

– Да нет, всё просто! – ответил Павлик. – Мы убираеминерциальные моменты корабля, и он становится абсолютно неподвижной точкой… вто время как галактика продолжает движение. Таким образом, мы можем, оставаясьна месте, менять своё положение относительно других объектов. Говоря поэтически– двигать Вселенную, а не двигаться самим! Главное – правильно выбрать моментстарта!

– Красиво… – прошептала Ирина.

Вначале Мартин подумал, что слова девушки относятся кспособу их передвижения. Но, запрокинув голову, увидел, как раскрывается надними небо.

Чистая, в тон солнцу, голубизна медленно исчезала. В небе небыло облаков, глаз не мог оценить скорость полёта, лишь нарастала глубинабездонной сини – но до самого конца хранящей в себе голубой отсвет звезды.Потом синева прорезалась звёздами, превратилась в тьму – лишь косматыйсолнечный диск продолжал сиять осколком неба. Неуловимо сменилось восприятие –теперь чужое солнце, казалось, повисло под ногами, а стремительно удаляющийсяшар планеты – над головой. Мартин понял, что наступила невесомость.

– Приближаемся к стационару, – сообщил Петенька. Насторонний взгляд он вовсе не занимался управлением, в корабле и пульта-то небыло. Наверное, техникой своей беззарийцы управляли, просто касаясь её в любомместе. Вся кисельная субстанция служила и пультом, и корпусом, и двигателем. –Вышли в назначенную точку, остановили движение.

– Молодец! – бурно одобрил его Павлик. – Умница, Петенька!Мы гордимся тобой.

– Я старался, – скромно сказал Петенька. – Правда, хорошополучилось? Можно я съем чуть-чуть вкусненького?

– Возьми, – согласился Павлик. – Молодец, хороший мальчик!

По телу Петеньки пробежала рябь, внутри него что-тозамутилось. «Вкусненькое» он, похоже, получал из корпуса корабля.

Мартин и Ирина переглянулись. Как ни хотелось в это верить,но они находились на орбите чужой планеты, в чужом космическом корабле, которыйпилотировала гениальная, но совершенно инфантильная амёба!

– Поздравляю с первым полётом в космос, – сказал Мартин. –Потребуем присвоения звания космонавтов?

Ирина тихо засмеялась. И это было хорошо. Это былоправильно.

– Минутку-другую, и ключники начнут прыжок, – сказал Павлик.– Готовьтесь.

– А если они заметят корабль и поймут, что мы собираемсясделать? – спросил Мартин.

Павлик утробно захохотал:

– Что ж… вы же знаете, как ключники решают проблемы. В такомслучае мы просто ничего не почувствуем!

Очень неприятное занятие – ожидать смерти. Если же тызнаешь, что её приход просто не почувствуешь, не успеешь заметить, оностановится неприятным вдвойне.

Хотя приговорённые к казни, наверное, могли бы с этим ипоспорить…

Мартину доводилось бывать в передрягах, выйти из которыхживым был один шанс из двух, а то и из трёх. Поэтому он отнёсся к ожиданиюдовольно спокойно, только вспотел – а ещё нестерпимо захотелось ругаться матом.К счастью, ладошка Ирины вспотела раньше, ну а по лицу её Мартин угадал –сейчас бранное слово девушку вовсе не шокирует. Как только он это понял,желание сквернословить пропало, да и страх куда-то делся. Нет ничего лучше дляиспугавшегося мужчины, чем обнаружить рядом перепуганную женщину, – сразупридаёт мужества.