Спектр - Сергей Лукьяненко

– Не обманешь? – спросил Петенька.

Крик Ирины наконец-то дошёл до сознания Мартина. Как раз втот момент, когда девушка перестала кричать и спросила:

– Зачем? Ну зачем? Оба вы идиоты!

Мартин посмотрел на неё и честно объяснил:

– Чтобы оставшиеся корабли ключников не разнесли в пыльБеззар и Землю. Он не понимает многоклеточных. Не понимает, что такое месть.

Ирина закрыла глаза. Кивнула. Прошептала:

– Я хочу уйти отсюда. Мартин… что-то происходит…

– Люди! – озабоченно сказал Петенька. – Я не смогу,наверное, вас отвезти на ту планету. Простите. Кусочки металла, которые тыразогнал, достигли чёрных кораблей и стукнулись в обшивку. Корабли оживают.

Мартин поглядел на экран-купол как раз в тот момент, когдагирлянды чёрных кораблей окутались призрачным белым светом. Павлик веселобулькал, фокус наблюдения метался по экрану, ни на чём не останавливаясь,словно взгляд младенца, ещё не обретшего разум.

Всё-таки перед ними было не кладбище. И какими бы ничтожнымини были свинцовые пульки, стукнувшиеся о борта кораблей, неведомые механизмырасценили выстрелы как нападение.

– Ой-ей-ей! – закричал Петенька. – Будем драться! А потомумрём, все умрём. Девушка не умрёт, её ещё много. А нас мало…

Корабль швырнуло в сторону. И вряд ли это двигаласьВселенная – перегрузка катком прошла по телу Мартина. Их тащило куда-то кчёрным кораблям, сияющим мертвенным свечением. Показалось Мартину – или одинкорабль и впрямь развалился на аккуратные полусферы, разлетевшиеся в разныестороны?

– Мартин! Мартин!

Он посмотрел на Ирину, уже догадываясь, что та скажет.

– Я боюсь, – крикнула девушка. – Я боюсь этих кораблей!

– Нет, – сказал Мартин. – Нет! У нас есть шанс!

– Не хочу! – вопила Ирина, дёргаясь в плотном коконе. – Нехочу туда! Помогите! Ну сделайте хоть что-нибудь!

– Тебе помочь прекратить бояться? – весело спросил Петенька.– Навсегда-насовсем?

– Да! – крикнула Ирина.

Мартин прицелился в Петеньку, но корабль слишком швыряло,чтобы он смог попасть в синий лабиринт беззарийца с первого выстрела.

Вначале закричала Ирина.

А потом корабль ударило так сильно, что Мартин потерялсознание.

Сидит в каждом человеке, с первобытных ещё времён, страхперед темнотой. Кто-то от него избавлен, кто-то успешно борется, а кое-кто втемноте не может с собой совладать, начинает паниковать и метаться.

Мартин темноту просто не любил. Не искал в тёмных углах очертаниязатаившихся бандитов и чудовищ, любил погулять по уснувшему городу илиискупаться в невидимом, ревущем ночном океане, когда один-единственный ориентир– шум прибоя да звёзды в небе. Ему не нравилось то неизбежное отрицание, чтоприносит темнота. Ведь в первую очередь тьма – это свобода от права видеть.

И сейчас, сидя в кромешной мгле непонятно где и ожидаянепонятно чего, Мартин в панику не впадал. Он уже изучил на ощупь свою камеру(а как ещё назвать маленькое запертое тёмное помещение?). Мягкие стены, упругийпол, до потолка не достать, на стенах – никаких швов и никаких следов дверей.

В одном пленник был абсолютно уверен: где-то за мягкимистенами – ключники.

А сейчас Мартин думал об Ирине. О той истерике, в которуювпала девушка после атаки чёрных кораблей.

Честно говоря, странная это была истерика. Понимая разумом,что на них надвигаются тысячи исполинских кораблей, каждый из которых способен,вероятно, уничтожить целую планету, Мартин ничуть не боялся. Слишкомнесопоставимые масштабы. Наставленный в лицо ствол, несущийся навстречуавтомобиль да просто агрессивный индивидуум, повстречавшийся тебе в ночной час,– вот это поводы для страха: здорового, мобилизующего силы и дух страха.

А десять тысяч кораблей диаметром в километр? Это даже несмешно. Масштаб не соответствует. Есть много женщин, впадающих в панику привиде мыши или паука, но Мартин был совершенно убеждён – явлениями космическихмасштабов слабый пол не напугать.

Ирина же впала в истерику и добилась-таки своего:полубезумный пилот Петенька выполнил её просьбу. Мягкие коконы ложементов ивпрямь умели плющить и скручивать своих подопечных.

Что ж, для Ирины в каком-то смысле и впрямь не было смерти.Пока не было. Две оставшиеся копии (если они, конечно, ещё живы) обретут памятьпогибшей Ирины… его Ирины. Но разве это повод кончать жизнь самоубийством?

Пять смертей Ирочки Полушкиной крутились сейчас в головеМартина.

Первая – спятивший кханнан, добродушное и почти разумноесущество, на Библиотеке с такими дети ходили, будто с собаками.

Вторая – случайная перестрелка и гибель от пультаинственного «ковбоя», явно симпатизировавшего Ирине.

Третья – опять же случайный выстрел друга и единомышленника,предназначавшийся Мартину, но доставшийся Ирочке.

Четвёртая – нелепей не бывает! Поскользнуться в луже крови иупасть на меч геддара!

Пятая – истеричная просьба, которую выполнила полоумнаяамёба.

Если вначале Мартин подозревал злой умысел, ну, допустим, состороны ключников, то третья, а в особенности четвёртая смерть Ирины этоубеждение поколебали. Допустить, что ключники способны повелеватьслучайностями, заставить девушку поскользнуться и упасть на чужой клинок? Да этоуже не могущество, это всевластие! С такими возможностями ни к чемунатравливать на девушку кханнана или устраивать перестрелку на мирнойколониальной планете.

– Рок, – сказал Мартин. – Судьба. Фатум. Удел. Участь.

Подумал немного и добавил:

– Планида.

Есть в русском языке такое выражение – «не жилец».Произносят его обычно в адрес людей тяжелобольных, но порой и совершенноздоровый, бодрый, цветущий человек вызывает ту же самую мысль. Своим чутьём наподобных людей любят бахвалиться так называемые экстрасенсы и проповедникималеньких и воинственных культов. Мартин к высказываниям вроде «едва капитанпогибшего судна вошёл, я понял – не жилец» всегда относился скептически, даже сраздражением – задним числом все крепки пророчествовать. Но теперь он готов былпризнать, что подобные «не жильцы» и впрямь существуют. Наверное, кто-тодействительно чувствует грозящую им участь.